Еще до того как миновали первые сто метров, Богданов что-то почувствовал, но он списал все на недосып и нервное напряжение. Это произошло, когда они преодолели две третьих пути, и Владимир уже грешным делом расслабился. В этот момент судьба нанесла первый удар, наказывая его за недопустимый оптимизм.
Матерный крик ворвался в тишину кабины, Владимир с трудом разобрал отдельные слова.
— Это третий. Мы встали. Заглохли.
Нет, этого только не хватало.
— Караван! — гаркнул Богданов в микрофон. — Не останавливаться! Езжайте и ждите на берегу у кафешки. Сопровождение, не отставайте. Мы сами справимся.
Он повернулся к водителю:
— Поворачиваем. Вон он.
Впереди быстро уменьшались красные огни двух грузовиков, спешивших покинуть опасное место. Судно плавно выполнило поворот, и они увидели остановившийся в самый неподходящий момент грузовик. Увидели и людей из группы материально-технического снабжения.
Один, видимо, водитель, ковырялся в моторе, еще четверо, из тех, кто переходил пешком, что-то делали у кузова — похоже, пытались выгрузить прямо на лед часть груза.
Развязка произошла на глазах разведчиков. Внезапно «Урал» чуть дернулся и накренился. Теперь только одна пара его колес имела под собой опору: передняя ось погрузилась, и корма задралась как непристойно откляченный зад певички. Речная гладь сказала «крак» и прогнулась. По зеркалу ледяного покрова потянулись трещины, ширясь и заполняясь водой. Плавно, как в замедленной съемке, машина начала погружаться и вдруг, перевалив через точку шаткого равновесия, мигом исчезла из виду, будто кто-то с силой потянул ее снизу. Все это заняло не более трех секунд.
Когда «Полярный лис» прибыл к месту катастрофы, разведчики готовы были бежать бегом, чтобы спасать тонущих. Тех чудом не затянуло вместе с машиной, но положение их было отчаянное.
— Куда?! — остановил товарищей Владимир, который помнил о коварной природе льда. — К самому краю не подходите.
Ветер давно разогнал облако холодного пара, и глазам собравшихся у полыньи предстало леденящее кровь зрелище. По темной маслянистой воде, подсвеченной галогенными фарами и прожектором на крыше «Полярного лиса», расходились широкие круги.
В воде барахтались люди — трое. Они пытались вылезти, но резали пальцы о край и падали, бултыхаясь в паре метров от спасительной кромки. В холодной воде неподготовленный человек быстро лишается сил и коченеет.
Спасатели осторожно подползли к краю и оттащили от него тех двоих, которые уже выбрались без посторонней помощи. Их заставили бежать к горевшим в темноте огням «Лиса», чтоб согрелись, а сами занялись остальными. Тех вытаскивали, бросая им веревку с карабином. Вскоре все были в безопасности, им оставалось только согреться и отойти от шока. Им повезло… Чего не скажешь об Убежище, которое лишилось ценного груза.
Разместив спасенных в салоне «Лиса», тронулись в путь, оставив позади полынью, где как насмешка покачивались на поверхности воды десяток пачек корейской лапши из «трюма» грузовика, разделившего судьбу «Титаника». Вода на глазах покрывалась прозрачной, как целлофан, пленкой.
Картину происшествия потом восстановили, опросив чуть было не утонувших караванщиков. Грузовик действительно заглох в самый неподходящий момент, но это было полбеды. Сам майор сто раз говорил им, что распределять груз следует равномерно, не нагружать машины доверху, а лучше сделать лишний рейс. В этот раз распоряжение проигнорировали. Хотели привезти в Убежище как можно больше.
Теперь они потеряли грузовик с оборудованием, которое могло повысить жизнеспособность Убежища. Богданов готов был съесть свою шапку от злости, в основном на себя. Он чувствовал собственную вину, хотя размещение груза не входило в его обязанности.
На берегу у заброшенной забегаловки они догнали колонну, а через два часа были уже дома. Но вместо того, чтоб направиться в Убежище, свернули с Университетского проспекта, не доезжая метров пятьсот до подземного перехода. Проехав мимо разрушенных двенадцатиэтажных жилых домов, они оказались перед неприметным бетонным забором, за которым чернели силуэты зданий ангарного типа. Ворота были открыты. Их уже ждали.
Автобаза № 4 была плацдармом Убежища на поверхности.
*****Здесь следы разрушения не так бросались в глаза, как в жилых домах. Многое совсем не изменилась. Как будто не было этих трех месяцев, за которые перестал существовать мир. Когда Демьянов впервые пришел сюда на разведку, стоило ему миновать железные ворота и КПП, как его охватила жестокая ностальгия. Он тогда подумал, что в его крохотном кабинете на втором этаже все еще стоит невымытая в пятницу чашка с остатками кофе и лежит раскрытым недочитанный журнал «Гражданская защита».