Мы с Володькой переминались, делали вид, что нам все интересно, а я все думал, как бы получше начать разговор.
— Дядя Яша, знаете что? — наконец решился я.
— Ну, говори, что замолчал?
И тут, как-то сами собой сорвались совсем не те слова:
— День рождения у меня, понимаете?
— Как же, понимаю. И поздравляю. Сколько тебе?
— Восемнадцать, то есть семнадцать, — запутался я.
Дядя Яша засмеялся.
— Так сколько же? Может, все двадцать, а ты забыл?
— Да нет, семнадцать, — совсем смутился я. — Но хотел я не про это…
— Он за меня пришел просить, — сказал Володька.
— Насчет чего? — поинтересовался дядя Яша.
— Надо, чтобы его оставили в этом цехе, — сказал я. — Володька работает лучше всех нас.
— Кончай ты, Лёпа, — рассердился Володька.
— Точно-точно, — горячо сказал я. — Он даже руки себе лекарствами сжег, чтобы они не потели.
— Да хватит тебе, — еще больше рассердился мой друг. А дядя Яша слушал, не перебивал. Смотрел то на меня, то на Володьку, то на деталь, вдоль которой все еще полз круглый камень.
— Володька с бригадиром договорился. А тот что-то тянет. Наш мастер, в общем, не против, но все это не от него, оказывается, зависит. Нужен запрос.
— Все ясно, — остановил меня дядя Яша. — А у тебя у самого-то как?
— Еще не знаю.
— Да, — сказал дядя Яша. — Дело трудное. В цехе у нас народу хватает. И работа, конечно, не для каждого. К ремесленникам отношение, прямо скажем, не совсем. Оно и понятно — вы люди временные. Поучились — и рассовали вас по разным местам. Да и дело вы еще знаете слабовато. И зеленого еще много: чуть что — заленился, сбежал, проволынил. А тут работать надо как полагается. Дело есть дело. Даже не знаю, как теперь быть. — Дядя Яша выключил станок. Вытер ветошью руки, помолчал, подумал. — А с другой стороны, без молодняка тоже никуда, — сказал он, доставая папиросу. — Как у вас там с отметками? — спросил он.
— У Володьки хорошо, а у меня похуже, — сказал я.
— Ну, а с площадью как? Домашние или из общежития?
Я даже удивился, что мы ни разу с дядей Яшей не говорили об этом.
— У Володьки мать, отец, — сказал я. — А у меня родственники.
— А где родители? — спросил дядя Яша. Он, кажется, тоже был удивлен, что не знал об этом.
— Мать умерла в блокаду, — сказал я. — Отец — сразу после войны.
Дядя Яша вздохнул, достал спички, но открывать коробок не стал.
— Ну вот что, — сказал он. — Теперь уже конец работы. А завтра посмотрим. Завтра у нас партсобрание, я поговорю. Твоя фамилия Ефремов? — спросил он у меня.
— Да, — сказал я. — А его — Палтышев.
— Обещать не обещаю, — сказал дядя Яша. — Но поговорить — поговорю. Только уж если выгорит — смотрите у меня! Понятно? — Дядя Яша выставил ладонь и ударил по ней кулаком.
— Понятно, спасибо, — сказал я.
— Спасибо, — сказал Володька.
— Ладно-ладно, насчет спасиба — еще посмотрим. До завтра. Гуляй на своем дне рождения. Да лишнего не пей.
Из цеха мы не шли, а бежали. За дверью, на лестнице, Володька шлепнул меня по спине.
— Ну, Лёпа, ты и даешь, — сказал он о чем-то таком, что трудно было объяснить иначе. А мне и не нужны были никакие объяснения.
Закусочная
Мы попрощались с вахтером, выбежали на улицу, помчались к училищу. Я хотел еще немного побыть с ребятами, поблагодарить мастера, напомнить ему, что если он сможет, мы ждем его у Деда.
Мы добежали до угла дома. У ларька выстроился хвост любителей пива.
— Эй, поэт, давай-ка сюда! — услышал я сиплый окрик. Это был Иванов. Он и Сашок стояли в очереди. Мы подошли.
— Давай-ка я тебе хоть пивка поставлю, — сказал Иванов. — Может, когда и про меня напишешь.
Я не знал, как быть. Отказываться было неудобно. Да и чего отказываться, выпью кружечку — и все тут. Человек предлагает от чистого сердца, улыбается.
— Нам с Володькой одну на двоих, — сказал я.
— Непорядок, непорядок, — загудел Иванов. Мужчины в очереди тоже заулыбались.
— Необстрелянные еще, — сказал кто-то.
— Подумаешь, — сказал я. — Мы и не такое пили, и то ничего.
— Хорошо сказал, хорошо, — похвалил меня Иванов. — Тогда, может, по сто грамм? А что? Раз — и проглотили. От ста грамм ничего не будет. Только веселье. — Иванов слегка толкнул меня в бок. — Пошли, тут закусочная недалеко.
— Нет, нам некогда, — сказал я. — Да и денег не хватит, — прибавил я зачем-то.
— Деньги что, деньги — мякина. Вон сколько у меня денег. — Иванов достал из кармана брюк смятые купюры. Их было и в самом деле много. — Зарплату получил, — сказал Иванов.