И тут контакт прервался.
— Ты куда-то направляешься? — вежливо спросил Рэнд по-английски.
— Нет, конечно. У меня в комнате жарко. Я не могла заснуть и вышла полюбоваться звездами.
— С сумкой? — вкрадчиво поинтересовался он.
— Я не позволю обращаться с собой, как с пленницей, — рассердилась она.
— Было бы очень жаль прибегать к такому способу обращения.
Она вздрогнула. Вежливые слова не могли скрыть угрозу в голосе.
— Пойдем посидим на качелях.
Это предложение или приказ? Что он сделает, если его ослушаться, пойти своей дорогой? Неужели воспрепятствует ей физически? Щеки ее вспыхнули при одной мысли. Она села на качели, ругая себя за послушание.
Он уселся рядом — протяни руку и коснешься его руки. И снова его запах — тяжелый, мужской, опьяняющий.
— Я все тут ненавижу.
— Почему?
В темноте его голос звучал почти кротко. Как легко поверить, что он заботится о ней больше, чем требует работа. Но, конечно, это не так. Для ее бывшего телохранителя она была только объектом работы. Вислоу ушел, едва предупредив, сразу забыв про все годы, проведенные с ней вместе…
— Тут делать нечего. В доме — свинья. А тетя такая… странная. — «Меня могут заставить читать, а я едва по слогам читаю», — пронеслось у нее в голове.
— Бенджамин кажется крайне аккуратным.
Она услышала насмешку в его словах.
— Мне не нравится, когда надо мной смеются.
— Прошу прощения. — Естественно, она не услышала и признаков сожаления. — Твоя тетя стара и не так сильна, как когда-то. А тут много работы. Ты можешь ей помогать.
— В чем?
— Заниматься ее курами. Огородом. Изгородь неплохо бы покрасить.
— Ты шутишь?!
— Нет.
— Куры ужасно пахнут! Я к ним подойти не могу. Не думаю, что теперь вообще смогу есть яйца… А огород? Я морковь от сорняков не отличу. И неужели я похожа на человека, который знает, как красить изгородь?
— Нехитрая наука.
Выучить алфавит тоже было нехитрой наукой, а ей вон сколько сил понадобилось!
Долгое время он молчал.
— Думаю, ты не очень хорошо себе представляешь, на что способна.
Как он смеет ее судить? Челси на горьком опыте убедилась, что ее способности сильно отличаются от способностей других людей. Она наконец нашла свою нишу, ту, где никого не интересует, что она с трудом читает! И если кому-то представляется, что она ведет бесцельную, пустую жизнь, что с того? Люди ею восхищаются! И не судят о ней по ее недостаткам!
Правда, иногда ей закрадывалась в голову мысль: Челси, для чего ты живешь? Должно быть нечто посущественнее, чем постоянные вечеринки.
Она отбросила неприятные мысли.
— Не хочу я прозябать на этой ферме. Это не моя жизнь.
— Сейчас это твоя жизнь.
— Разве нельзя поговорить с отцом? Сказать ему, что я не могу здесь жить? Разве нельзя найти место, где я бы жила так, как и раньше? Это ведь и твоя работа. А в чем, кстати, заключается твоя работа? Тебя наняли временно?
— Определенно временно.
— Какой сюрприз, — холодно заметила она. И почему сердце вдруг упало вниз, словно ей не все равно?
— Потерпи неделю. Твой отец так волнуется… Если тебе станет совершенно невыносимо, я поговорю с твоим отцом, и мы подберем что-нибудь другое.
Неделю? Она надеялась, что отец никак не заставит ее остаться здесь дольше. Но требование Рэнда справедливо, с неохотой признала она. И имеет такое значение для папы. Отец никогда, никогда ничего не делал просто так.
— Ладно, — с тоскою согласилась она.
— Попробуй, Челси. Погляди, что может предложить тебе жизнь.
Она вздохнула.
— Обычно я не ложусь спать часов до трех-четырех. И что мне делать сегодня?
— Почитать?
— Не люблю кровавых историй.
— У меня с собой пара романов.
— Как будто у нас могут быть одинаковые вкусы! — Куда проще ответить резкостью, чем сказать: «Я плохо читаю».
— Посмотреть телевизор? — предложил он, не обиженный, как ни странно, ее тоном.
— Два канала. И оба плохо принимаются.
— Я знаю одну безнравственную карточную игру.
Это предложение ее изумило.
— Правда? Здорово бы научиться! Последний раз меня с землей смешали во время покера.
— Я знаю одну-две вещи, которым смогу тебя научить.
Его слова словно повисли в воздухе. Она могла заложить собственную голову, что он наверняка знает одну-две вещи, которым мог бы ее научить…
Лунный свет блестел на его губах, ее сердце предательски ухнуло вниз. Точно так же, как и немногим ранее, — когда она увидела его снимающим рубашку. Вещи, которым ей больше всего хотелось у него поучиться, никак не были связаны с картами.