— Sabah al-warada, — сонно проговорила Челси. Наградой ей стал удивленный и радостный взгляд Рэнда. Он потянулся к ней. Девушке показалось, что сейчас его ладонь коснется ее щеки, но он отпрянул, так и не успев дотронуться до нее. Встал и поспешно направился к двери.
— Проснулась?
Она кивнула.
— Кур я покормил, — сказал он, — но если мы собираемся готовить суп, то пора приступать.
— Который час?
— Почти семь.
Семь утра! И она, Челси Кинг, обычно не встававшая раньше одиннадцати, собирается копать картошку! Мало того, она в предвкушении этой работы! С ним…
Челси тут же напомнила себе о его вчерашнем строгом предупреждении. Они никогда не будут целоваться, он ей не игрушка. Но сразу после этих слов извинился и поцеловал ее. Пусть не так, как ей хотелось бы, но все же поцеловал! И ее царапину на локте, и поврежденный палец. Следовательно, нарушил свою клятву о поцелуях через какие-то несколько минут. Так что, может, мистер Рэнд Пибоди не столь уж силен и не так уж строг, каким пытается себя изобразить?
— Так какая разница между sabah al-warada и sabah al-kheir? — спрашивала она немного погодя, разбираясь с крупами, имевшимися в распоряжении тети.
Она сидела за столом напротив Рэнда. Сегодня на нем были защитного цвета шорты и майка. Ноги длинные, мускулистые и загорелые. Выглядел он потрясающе, ситуация складывалась довольно интимная — они совсем одни на ферме, завтракающие как пара. Он даже читал газету.
— Откуда ты взял газету? — спросила она, раз уж ее первый вопрос он решил проигнорировать.
— Ее положили в почтовый ящик у ворот. Sabah означает утро, — пояснил он чуть ворчливо, словно утро в принципе не заслуживало его одобрения. — Al-warada — утро роз. — Кажется, он слегка покраснел за своей газетой? — А второе — утро благополучия. Обычным ответом и на то, и на другое приветствие должно быть sabah an-nur — утро света.
— Sabah an-nur, — повторила Челси. — Где ты научился арабскому?
— В тюрьме. — Такой ответ — лучший способ завершить беседу.
— Уточнить не хочешь?
— Нет.
— Отец наверняка не нанял бы для моей охраны бывшего каторжника, — с сомнением протянула Челси.
— Я не говорил, что был каторжником. — Он поднялся и хлопнул ее газетой по ноге. — Пошли?
Она последовала за ним в сад, но даже если он и подозревал, что она отыскивает наколки на его спине, то никак того не показал. Бенджамин следовал за ним шаг в шаг, словно верная, пусть и излишне крупная собака. Наконец все трое остановились и уставились на громадный огород.
— Ты знаешь, как выглядит картошка? — спросила она.
— Круглая? Коричневая? — поддразнил он. — Иногда красная?
— Я имею в виду растение!
— Я знаю, что ты имела в виду. Не хочется признаваться в своем невежестве. Меня воспитывали не для возни со столь приземленными вещами, как огороды.
— А для чего тебя воспитывали? — спросила она, наугад попробовав копнуть землю под каким-то кустиком. — Свекла нам нужна?
— Свекла? Не помню, чтобы твоя тетя о ней упоминала, но, по-моему, в суп она годится.
— Отлично. Так для чего, говоришь, тебя воспитывали?
— Я ничего не говорю.
— Слушай, покровы тайны все равно постепенно слетают. Можешь рассказать мне, где ты рос. Обещаю, что в дальнейшем не использую против тебя полученные сведения.
Он попытался улыбнуться и потерпел неудачу.
— Хорошо, мисс Шпион. Я рос на военных базах, то внутри страны, то за границей.
— Я не шпион! Просто пытаюсь быть воспитанной. Проявить интерес к тебе. А где за границей?
— В Германии. Японии. Англии.
— И ты на всех этих языках говоришь?
— Насколько мне известно, английский у меня терпимый.
Она швырнула в него комком земли, и он проворно отступил в сторону.
— Сколько же языков ты знаешь?
Рэнд округлил глаза, давая понять, что его мнение о ней, как о мисс Шпион, остается в силе. Но ответил:
— После того как ты освоишь один иностранный язык, с другими уже проще. Я свободно говорю на пяти языках и поверхностно знаком еще с некоторыми.
Челси вытащила из земли громадную свеклу. О мистере Пибоди можно узнавать новое до бесконечности.
— А читать и писать на них умеешь?
— Условно.
Она вздохнула. Мир, закрытый для нее. Она и по-английски читает и пишет с трудом. Он умен, а она нет — серьезное препятствие для романа.
Романа? Неужели она действительно рассматривает возможность романа с ним? По спине пробежала дрожь, когда она осознала, что действительно.
— Я нашел картошку, — сказал он.