Но немцев вынуждали менять не только имена. По России, набирая силу, покатились волны экспроприаций и погромов, когда людей убивали, грабили только за одну фамилию или акцент. Причём зачастую жертвами становились не только немцы по происхождению, но и прочие европейцы с неславянскими фамилиями, жившие в России. Власть на весь этот кошмар взирала достаточно благосклонно, считая, что «нужно дать возможность православным выпустить пар».
«Надо было бы все имения, дома и фабрики, — писал в 1915 году аноним Великому князю в Ставку, имея в виду собственность подданных русского царя немцев, — конфисковать. Имения и дома подарить офицерам — Георгиевским кавалерам, нижних чинов поселить в колониях немецких. Этому будет рада и благодарна вся Россия»[145].
Законы от 2 февраля и 13 декабря 1915 г. предусматривали конфискацию около 6,2 млн. десятин хорошо обрабатывавшейся немецкими колонистами земли и передачи её в пользу льготных категорий фронтовиков[146].
«Просим передать нашу просьбу Верховному главнокомандующему, — писали „русские женщины“ из Новочеркасска, — о выселении немцев-колонистов из Волынской губернии и прилегающих к границе мест, так как они подали недавно просьбу разрешить им снять урожай и потому сидят ещё на месте».
Генерал Янушкевич отреагировал немедленно: «Убрать тотчас же, лучше пусть немцы разорятся, чем будут шпионить»[147]. Генерал почему-то не понимал: разоряя подданного, он разорял его господина — русского царя, а значит, и Отечество.
Однако крестьяне, как того и следовало ожидать, не остановились на достигнутом: вскоре они заговорили о своих «правах» не только на «немецкие», но и на помещичьи земли.
А пока в Сибирь высылается более 200 тысяч волынских немцев, а также немцы из всех прифронтовых районов Российской империи. К отправке в «дальние края» стали готовить колонистов Поволжья. Причём количество арестованных немцев по различным подозрениям столь возросло, что мест для их содержания уже не хватало. Так, к сентябрю 1914 г. даже в Алексеевском парке (!) Киева почти под открытым небом содержалось до четырёх тысяч арестованных немцев. Волынский губернатор Мельников 5 августа того же года, то есть спустя четыре дня после начала войны, сообщил главному начальнику снабжения Юго-Западного фронта Забелину и начальнику штаба Киевского военного округа Ходоровичу о переполнении тюрем немцами в Ковеле и Житомире и о содержании арестованных во дворах[148].
Выселенные подлежали ответственности за разного рода проступки перед военными судами. Лишь русины, сербы и чехи могли ограничиться подпиской «не предпринимать ничего вредного» для России и оставаться на прежних местах жительства. Немцы же (а также венгры, поляки и евреи) ограничивались в праве выбора места жительства не только МВД, но и военным командованием. Так, уже 12 августа 1914 года замещающий главного начальника снабжений Юго-Западного фронта генерал-майор Е. Ф. Эльснер запретил даже «благонадёжным» немцам жить в пределах Волынского и Подольского губернаторств[149].
Я сам происхожу из волынских немцев, и поэтому наряду с семейными преданиями о депортациях 1915-го и 1941 годов давно собираю документы и свидетельства, касающиеся этих не самых радостных фрагментов истории моей национальной группы.
Не был исключением и Кавказ. Так, население существовавшей здесь в районе Карса, недалеко от Эрзурума, немецкой колонии Петровка в ноябре 1914 г. было поголовно выселено. Никакого возмещения за оставленные дома, инвентарь, скотину и обработанные поля её жители не получили. Единственно, власти предоставили им железнодорожный вагон в Карсе для перевозки домашней утвари[150].
Приведу ещё несколько примечательных фактов отношения российских властей к своим подданным немецкого происхождения (перечислять все в данном случае не имеет смысла).
«России может стать стыдно»
14 ноября 1914 г. начальник штаба верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Н. Н. Янушкевич сообщил председателю Совета министров И. Л. Горемыкину и начальникам военных округов о введении строжайшей слежки за ещё не высланными и предписал «строго следить за всеми лицами даже местной немецкой национальности», а также поощрять денежными премиями тех, кто донесёт об их неблагонадёжности[151].
145
Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей…» Депортации в России 1914–1918 гг. «Военно-исторический журнал», № 1, 1997 г. Стр. 47.
146
Айрапетов О. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию (1907–1917). М., 2003 г.
147
Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей.» Депортации в России 1914–1918 гг. «Военно-исторический журнал», № 1, 1997 г. Стр. 48.
148
Айрапетов О. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию (1907–1917). М., 2003 г. Стр. 76.
149
Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей.» Депортации в России 1914–1918 гг. «Военно-исторический журнал», № 1, 1997 г. Стр. 48.
150
Корн Р. Забытые герои. Российские немцы на Кавказском фронте, в кн.: «В России — немцы, в Германии — русские. Исторические очерки». Аугсбург, 2008 г.
151
Нелипович С. Политика военно-политического руководства России в отношении немцев в годы 1-й Мировой войны 1914–1918 гг. Москва. Стр. 6.