За 1941–1948 гг. число погибших в лагерях, расстрелянных по приговорам судебных и внесудебных органов, согласно оценке, сделанной на основе изучения документов и демографической статистики историком доктором В. Кри-гером, составляет 150–160 тысяч человек[168]. Историки Б. Пин-кус и И. Флейшгауэр считают, что из 1 543 000 проживавших в начале 1941 г. в СССР немцев в 1946 г. в живых осталось примерно от 1 250 000 до 1 300 000 человек[169], то есть было уничтожено или умерло как минимум 243 тысячи. Ещё большую цифру называет историк, публицист и писатель Герхард Вольтер, сам прошедший ад советских лагерей. Он убеждён, что «число немцев в СССР, погибших в результате геноцида, было значительно больше, чем 400 тысяч человек»[170]. А писатель, публицист, один из самых вдумчивых и глубоких специалистов по этой теме Гуго Вормсбехер считает, что «треть российских немцев полегла в трудармии, на работе в тылу — работе для Победы. Это больше, чем потеряла самая пострадавшая от войны колыбель партизанской войны — Белоруссия, через которую дважды прокатился фронт. Она потеряла четверть своего народа — в войне с врагом. Мы — треть в труде на благо своей Родины»[171]. И наконец, мнение историка и известного писателя д-ра Андрея Буровско-го: «Были ли преступления нацистов? В том числе и в лагерях уничтожения? Были. Но их многократно преувеличили и раздули. Что же до преступлений союзников. Ковровые бомбардировки жилых кварталов городов Германии унесли не менее 3 млн. человек, из них 1 млн. детей. В СССР сослали и на 50–60 процентов истребили 1,5 млн. живших в СССР немцев. Эти люди оказались каким-то образом „виновны“ в поведении Третьего рейха»[172].
Известный российский историк, доктор исторических наук Виктор Бердинских, первым получивший доступ к уникальным материалам из архивов НКВД-МВД-МГБ-КГБ, касающимся депортации (массовой высылки) народов в 1930-е — 1940-е годы, пишет: «Судьба трудармейцев — это самая трагичная страница истории немцев России в минувшем веке. Гибель значительной их части — от изнурительного труда, голода, холода, жестокого режима в сталинских спецрезервациях — была предрешена. Ведь сама суть многих правительственных постановлений и приказов НКВД о направлении того или иного количества „трудмобилизованных“ на какой-либо „объект“ сводилась к тому, что они („исполнители программы“) просто должны были до конца отдать там свою мускульную силу, а затем, „полностью амортизировавшись“, — умереть. Роль человека низводилась здесь до уровня примитивного рабочего орудия одноразового пользования — не более»[173].
А вот как Виктор Бердинских, опираясь на документы и официальные свидетельства, описывает жизнь депортированных: «Клеймо „врага“ обязывало (выделено мною. — А. Ф.) коренное население и территориальные власти, руководителей хозяйственных организаций относиться к поселенцам-„чужакам“ жёстко и беспощадно. Этих людей посылали „к чёрту на рога“ не жить и работать, а страдать и умирать — об этом откровенно говорили честные чиновники, встречая всё новые и новые спецпереселенческие этапы. Для них преднамеренно создавались критические, невыносимые условия существования»[174].
Отмечу, что репрессии в отношении российских немцев начались задолго до 1941 года. Как пишет доктор Роберт Корн, «Иоганнес Шлейнинг (пастор, писатель, историк, известный защитник прав российских немцев. — А. Ф.) ещё в довоенный период сделал достоянием общественности неопровержимые данные, иллюстрирующие целенаправленное уничтожение российских немцев в качестве этнической группы. В своей работе „Die deutschen Siedlungsgebiete in Russland“ он напоминает, что по данным российской переписи населения 1897 г. в России (не считая Финляндии и Прибалтики) проживало 1 767 707 немцев. На начало же 1941 г. Б. Пинкус и И. Флейшгауэр указывают 1 543 000 немца. Данные Г. Тейха, учитывающего результаты официальной переписи населения, а также количество находящихся в заключении, примерно соответствует этому и составляет 1 543 000. Таким образом, немецкое население в СССР по сравнению с данными переписи населения 1897 г. по положению на 1941 г. уменьшилось более чем на 200 000 человек. Но фактические „потери“ этой этнической группы с учётом традиционно высокой рождаемости в немецких семьях и бурного роста численности немцев в России в течение периода, предшествующего Первой мировой войне, были, конечно, намного выше»[175].
169
Pinkus, B. /I. Fleischhauer. Die Deutschen in der Sowjetunion. Geschichte einer nationalen Minderheit im 20. Jahrhundert. Baden-Baden, 1987. S. 318.
173
Бердинских В. Спецпоселенцы. Политическая ссылка народов Советского Союза. Москва: Новое литературное обозрение, 1995 г. Стр. 325.
175
Корн Р. В России — немцы, в Германии — русские. Исторические очерки о российских немцах. Аугсбург, 2008 г. Стр. 230–231.