А с водителями такси у Миши настоящей дружбы пока не получается. Большинство из них семейные — жена, дети, надо им уделять время, хозяйству. Молодые таксисты либо тоже учатся, либо… им нужен друг лишь для того, чтоб распить бутылку-другую в ресторане.
Все это мне рассказал сам Миша Дорохов. Во время моих хождений по режиссерам Миша не раз подбрасывал меня на своем такси, специально дожидаясь у ворот завода. Миша Дорохов очень славный парень. Я бы от души хотела, чтоб он нашел себе друга. Без дружбы никак нельзя. Даже любовь не может заменить дружбы, разве что на время…
Мне вдруг стало легче. Тоска моя постепенно проходила. Завтра мы будем все вместе — мой отец, его новая бригада и я — собирать машину Терехова, и нам через свое ремесло откроется смысл видимого мира.
Глава семнадцатая
СМЫСЛ ВИДИМОГО МИРА
…Только мы приступили к работе, вошел Юрий. Алик смущенно взглянул на брата. Он-то уже знал.
Терехов-старший был и смущен, и счастлив. Я встретилась с ним взглядом: глаза человека, нашедшего что-то очень ценное. С сегодняшнего дня он переведен обратно в конструкторское бюро и будет непосредственно возглавлять сборку и наладку Центра.
Исполняющим обязанности начальника КБ пока остается Валерий. Ему очень нравится руководить, и он пока справляется, может, потому, что идет навстречу каждому способному, конструктору. Старается облегчить рождение технической мысли. Это он выдвинул лозунг «Два года работаешь на КБ, один год в КБ работаешь на себя», то есть пишешь диссертацию. Это очень подняло у всех настроение. Ребята там хорошие, страстно увлечены своим делом, помогают друг другу проявить себя как можно ярче.
Юрий (ох, до чего же все-таки они с Аликом похожи друг на друга!) остановился перед своим детищем, уже принимающим те формы, которые виделись конструктору.
— Сейчас сюда зайдет замминистра взглянуть на…
— Вернулся из-за границы? — обрадовался отец, так как знал, что теперь уже никто не осмелится мешать Терехову работать.
— Да. Вчера вернулся. И первое, о чем спросил по телефону Рябинина, — как продвигается наш Центр…
— Он уже знает…
— Знает. Вчера вечером звонил мне домой, и я ему все рассказал.
— Теперь не будут мешать! — обрадованно воскликнул Володя Петров. — Мы закончим сборку к маю, ведь он почти собран — остается наладка. Но с вами…
Дверь открылась, и к нам вошла целая комиссия. Впереди среднего роста полный мужчина с карими глазами, это и был заместитель министра Иванов. За ним шел Медведев, несколько начальников цехов и наш Валерка. Рябинина не было. Как я потом слышала, он срочно уехал в свой институт. Что еще ему оставалось делать?
Замминистра поспешил к машине Терехова. Он ее щупал, гладил, рассматривал детали. Отступал шага на два и любовался ею, как Венерой. Отца моего он знал и крепко пожал ему руку. Спросил, не хочет ли он вернуть себе бывшую бригаду. Отец сказал, что уже сработался с новой.
— С наладкой справятся?
— Справятся. Ребята способные, — заверил отец.
Ребята были очень польщены, особенно близнецы. Замминистра снова вернулся к более чем на половину собранному Центру.
— На наших глазах появляется принципиально новый класс машин, — восторгался он. — Ведь это не обычное усовершенствование станка и систем программного управления, а переход в новое качество…
— Но он потребует очень четкой организации производства, — усмехнулся Терехов, взглянув на директора завода. — Один час простоя Центра обойдется в пятьсот-шестьсот рублей. Рябинин не уверен, что машина будет постоянно загружена… Перебои со снабжением и прочие производственные огрехи…
— Вот и хорошо, — хладнокровно заметил Иванов, — заставит подтянуться производственников.
Иванов добродушно рассматривал всех нас — членов бригады отца.
— Для нас «сборочный центр» представляет большую ценность. Капиталисту социальная сторона его не нужна, он станок делает только ради выгоды. Для нас же важна и другая сторона. Ведь на нем будет работать не токарь, не фрезеровщик, не монтажник, а программист, оператор. Вот вам и стирание грани между физическим и умственным трудом. Придется, ребятки, учиться на программистов и операторов.
— А мы с радостью! — воскликнул Шура Герасимов. Серые глаза его сверкали полным восторгом. Он уже любил эту машину, которую мог представить себе пока лишь мысленно.
Иванов молча посмотрел на Шурку Герасимова, затем с довольной улыбкой обратился к Терехову.
— С такими орлами сделаешь, Юрий Васильевич. В июне будет готово? Приеду сам принимать. Поднажмете, если потребуется. Создадим вам все условия. Думаем ваш «сборочный центр» отправить на выставку.
— Вряд ли успеем к выставке, — тихо, но внятно произнес Терехов.
— Но все почти собрано, а теперь под твоим руководством…
— Будем демонтировать… разбирать, — сказал Терехов. Стало очень тихо. Мы во все глаза смотрели на инженера.
Алик чуть присвистнул.
— Не понимаю, — нахмурился замминистра.
— Будем разбирать. Есть лучший вариант.
Отец взглянул на своих слесарей («орлов»), они — на своего бригадира.
— Юрий Васильевич, опомнись, что ты говоришь, — сказал Медведев.
— Сколько труда потратили, — заметил отец с сожалением.
— Знаю, — тихо ответил ему Терехов. — Знаю, но все равно придется переделывать.
— Объясните яснее, — резко приказал Иванов. Юрий повернулся к нему.
— Видите ли, товарищ Иванов, все это время, пока они собирали машину без меня, я мысленно не расставался с ней ни на минуту. Даже во сне продолжал думать о своем «сборочном центре»… И вот я понял: можно лучше сделать… Если вы пройдете со мной в конструкторское бюро, — там у меня чертежи, — я вам покажу два варианта, и вы, я уверен, согласитесь со мной.
Заместитель министра чертыхнулся и, забыв проститься, поспешил в КБ. Валерий пошел рядом с ним, Терехов сзади.
— Когда Рябинин узнает об этом, ведь он… — начал было Володя.
— Ничего он нам больше не сделает, — перебил его расстроенный отец. — Никогда. Но дело не в том…
Отец что-то соображал, на его лбу выступили капельки пота.
— Вот что, ребята… Давайте приступим к разборке. Раз есть лучший вариант…
И отец первый стал что-то откручивать у машины. Алик бросился ему помогать. Затем, повздыхав, подошли остальные. Машину разбирали осторожно, потому что многие детали и узлы могли еще пригодиться. Вошел Терехов и, увидев «развалины», лукаво посмотрел на отца.
— Ну, как министр? — поинтересовался отец.
— Ничего. Новый вариант понравился. Он порядочный человек и знающий инженер. Чем вы теперь займетесь, друзья? Мне еще надо кое-что изменить в чертежах.
— Найдем чем заняться, — сказал отец. — Хоть бы объяснили нам, в чем там дело, в новом варианте?
Терехов не заставил себя просить и подробно рассказал. На три четверти я ничего не поняла из его объяснений. В общем, он положил теперь в основу Центра нечто действительно новое. В нем были прежние элементы электронных схем — реле, ламп, транзисторов, диодов, но резко увеличился контакт человека с машиной. То изменение в схеме, которое сделал теперь Юрий, на первый взгляд противоречило здравому смыслу. Но именно это привело нас потом к успеху. И — какому успеху! А пока мы только дивились энергии и принципиальности Терехова, снова засевшего за свои чертежи.
— Что же мы будем делать, — поинтересовался Володя Петров, — пока КБ изготовит новые чертежи?
Они с Андреем с самого начала работали только над сборкой Центра, и им особенно было горько, что машину вдруг разобрали. Отец понял их душевное состояние. (Разве он сам не испытывал то же самое.)
— Не расстраивайтесь, друзья, — сказал он. — Юра прав. Займемся мы пока вот чем… Медицинский институт просил наше КБ разработать биотелеметрический передатчик. Они сконструировали прибор, в чертежах, разумеется. Нам предстоит его собрать. Так вот, я внимательно изучил чертежи, мы вполне можем для его создания использовать часть наших микросхем.