Время растянулось, и секунды потекли медленно-медленно…
Металл крыши выгнулся под упёршейся в него тяжестью, кожаная обивка лопнула, и сквозь неё просунулось тупое рыло пятисоткилограммовой авиабомбы. Бомба вползала в салон "оппеля", словно голова удава в нору, где притаилась давно разыскиваемая добыча. Тусклый металл тела бомбы дрогнул, как текучая вода, и перед горящими бессильным бешенством глазами Пророка появилось суровое мужское лицо с жёсткими чертами и с беспощадным взглядом холодных серых глаз. Затем прорисовалось тело, закованное в голубовато-серебристое боевое одеяние; в руках врага светился золотом длинный меч…
"Выследили…" - молнией мелькнуло в сознании Обращённого.
В сделавшиеся непомерно долгими мгновения Пророк увидел всю свою Ленту Реинкарнаций, и Истинная Память выхватила самое важное - узловые звенья всей Цепи.
…От раскалённых скал поднимаются клубы горячего едкого пара, узкий горный поток бурлит, разбрасывая брызги кипятка на десятки шагов вокруг. Между каменных глыб пляшут языки жёлтого огня, и не понять, что горит - в этих местах никогда ничего не росло с самого Первого Мига Творения…
…Они - четверо усталых сверхсуществ в чёрном - только-только сумели отбить сосредоточенный магический удар преследователей. Высвободившаяся Сила с рёвом ушла вверх, пробив облака, и только малая её толика опалила горные хребты…
…Их зажали в пределах домена Звёздной Владычицы Таэоны, где они исподволь - и небезуспешно - подбирались к Зелёным Магам-Дарителям, работавшим с Юным Миром Третьей планеты системы Жёлтой звезды. Амазонок-Хранительниц было больше, гораздо больше, и оставалось только прорываться с боем. Голубые Молнии собрали свою жатву, - хотя не все удары Чёрных Лезвий упали в пустоту, - из девяти Разрушителей уцелело всего четверо…
…Они оторвались, оставив в зубах Валькирий клочья собственной плоти, обманули даже патруль Алых, прочёсывавший окрестности, но тут появились эти. Какого Хаоса Жёлтые Бродяги вообще ввязываются не в своё дело? Лазали бы себе по Мирам, удовлетворяя Вечную Жажду, не беря на себя незавидную роль ищеек! В Познаваемой Вселенной хватит места всем… А всё эта Инь-Магия - Голубые Колдуньи могут добиться своего даже от Бестелесных, лишь бы в этих Сущностях присутствовала бы хоть капелька Янь-начала…
…Чёрный Маг бесстрастно оценил ситуацию. Всё, конец. Сила иссякает, доступ к Барьеру Миров наглухо перекрыт, а против двух, нет, даже трёх ватаг Янтарных Искателей четвёрке Несущих Зло - остаткам взвода - не выстоять…
…Горизонт залило жёлтым пламенем, в котором плавящимися свечами тают могучие горы. Они идут. Семь, девять, тринадцать… Ещё пятеро и ещё девять - третья ватага держится во второй линии, резерв по всем правилам военного искусства…
…Последний отчаянный бросок, ощущение магических пут, - резать! - медленно тонущая в потоке золотого огня фигура в чёрном с поднятым вверх клинком: погружается, распадается, умирает…
…Трое - нет, уже только двое, - против восемнадцати. Семнадцати - твой удар через изнанку измерения достигает цели, и тело Викинга рассыпается дождём золотых, быстро гаснущих капель-искр…
…Жёсткое лицо с холодными глазами, - то самое, в которое обратилась тяжкая туша бомбы, вдавливающейся в салон несущегося по ночному шоссе "оппеля", - и стремительно падающий на всю структуру Тонких Тел чёрного эска золотистый длинный клинок…
Последнее, текущее воплощение - Постижение Истины:
…Вой ветра над обледенелыми горными вершинами. Горы содрогаются от лавин, но в маленьком очаге убогой хижины огонь горит ровно, без дыма. Голос, проникающий до самой сути худого чёрного человека в рваном плаще, сидящего на пятках перед сложенным из камней очагом:
"Час пробил. Встань и иди. Мы проникли в этот Мир. Вспомни, кто ты есть, и исполни Предначертанное…"
…Громадный орёл с изогнутым клювом распростёр крылья над площадью, запруженной беснующейся толпой, и человек с одутловатым лицом и водянистыми глазами. Человек, которому надо подсказать, и которого надо направить. Адольф Гитлер - фюрер тысячелетнего Рейха…
Детонатор сработал, сероватая масса заполнявшего чрево бомбы тринитротолуола обратилась в вихрь ревущего жадного пламени…
Бомба взорвалась.
– Случайность - великая вещь. Против неё бессилен сам Господь Бог… - задумчиво проговорил гауптманн, почесав нос и снова заглядывая на дно огромной воронки, гигантской язвой разорвавшей серую ленту автострады. - Это же надо: прямое попадание шальной авиабомбы, сброшенной наугад с большой высоты, прямо в двигающийся с очень приличной скоростью автомобиль!
Дородный гауптманн любил пофилософствовать. Эта склонность особенно развилась у него после того, как французская пуля угодила ему в бедро на берегу Ла-Манша. Кость треснула, срослась как-то не так; он полгода провалялся по госпиталям, однако смог ходить без костылей, и даже был признан "ограниченно-годным к строевой службе". И служба эта вполне удовлетворяла гауптманна: лучше командовать ротой в тылу, чем батальоном в рядах действующей, пусть даже победоносно наступающей армии. Он свою кровь за Германию честно пролил, теперь очередь за другими. Во всём перст божий…
Послышался шум мотора, и гауптманн оторвался от созерцания ямы, на дне которой ещё дымились рваные куски железа - это было всё, что осталось от красавца "оппеля". Из подъехавшего "мерседеса" вышли трое в длинных кожаных чёрных плащах, и гауптманн, прихрамывая и поёживаясь от утреннего холодка и от чувства боязливого чинопочитания, поспешил с докладом: такое начальство ни в коем случае нельзя заставлять ждать.
– Что здесь произошло? - сухо спросил один из "чёрных плащей".
– Осмелюсь доложить, герр… - гауптманн замялся, поскольку знаков различия у прибывших видно не было, но тот, к кому он обращался, лишь пренебрежительно махнул рукой. - Авиабомба. Прямое попадание. Из штаба ПВО сообщили, что "томми" сегодня не прилетали, однако локаторы засекли несколько машин, подошедших с востока. Вероятно, русские.[8] Вон с того дорожного поста, - гауптманн указал на видневшуюся неподалёку полосатую будку, - видели автомобиль, слышали характерный свист падающей бомбы и наблюдали взрыв. От машины - и от пассажиров - не осталось ничего.
Человек в чёрной коже молча выслушал доклад, подошёл к краю воронки и какое-то время смотрел вниз. Потом, так и не произнеся ни слова, он вместе с двумя другими высокими чинами сел в "мерседес" и уехал. Гауптманн с облегчением перевёл дух - от таких визитёров можно было ожидать чего угодно, вплоть до обвинения в неспособности (или хуже того, в нежелании) отвести падающую с неба смерть голыми руками.
…А рейхсканцлер и фюрер всего немецкого народа Адольф Гитлер проснулся наутро в отвратительном расположении духа и с дикой головной болью - пришлось даже потратить кое-какое время на приведение себя в порядок и несколько изменить существовавший распорядок дня. Гитлер поймал себя на том, что никак не может вспомнить что-то очень важное, случившееся не далее как вчера. Но что? Любые попытки сосредоточиться на этом предмете неминуемо вызывали новый приступ острой боли в висках и затылке. В конце концов фюрер оставил бесполезное и достаточно мучительное занятие: у него с лихвой хватало и других дел. Напомнить же ему не мог никто: встречи, подобные вчерашней, всегда окутывала плотная завеса конфиденциальности, а проще говоря - самой обыкновенной секретности, только доведённой до предельного уровня.
Отправиться в оккупированную Данию Вернер Гейзенберг и Карл Вайцзеккер смогли только в сентябре - у немецких физиков-атомщиков хлопот было невпроворот.
8
В июле 1941 года советские бомбардировщики "ДБ-3" полковника Преображенского летали с эстонского острова Эзель на бомбёжки Берлина. Военное значение этих налётов было ничтожным, однако они показали Германии и всему миру, что советская авиация не уничтожена, а продолжает существовать и даже способна наносить удары по столице Третьего Рейха.