Войдя в кабинет, Монк растерялся. На кожаном диване у стены спал крупный мужчина с густой гривой длинных сальных волос. В костюме, туфлях и с погасtueft трубкой в руке, он походил на человека, которого Приступ сна застал в самый неожиданный момент. В Кабинете крепко пахло табаком.
Монк попятился было назад, но в дверях столкнулся с сухощавым человеком с орлиным носом и кожаной Накладкой на правом глазу. Руки его по локоть были одеты в атласные нарукавники, а единственный глаз, густо налитый зеленым цветом, испытующе разглядывал пришельца.
- Вам кого?
- Мне нужен редактор.
- Входите. Ах, да вы уже вошли. Не обращайте внимания, это Сильвестр, кивнул он на спящего. - Принес репортаж в номер и свалился прямо здесь, негодяй.
Все это редактор сообщил доверительным тоном, в улыбкой, и Монк сразу почувствовал себя уверенней.
- И часто он так?..
Редактор вяло усмехнулся и объяснил, что Сильвестр, ведущий репортер газеты "Бодрость духа", всю ночь провел на индюшиной ферме и наблюдал, как появляются птенцы.
- Это интересно, - согласился Монк. - Но разве индюшата вылупляются только ночью?
Редактор сделал вид, что не расслышал дурацкий вопрос. А Монк тут же спохватился, что слишком разговорился не ко времени.
Редактор сел за стол и, не предложив Монку стул, стал перебирать почту. Пересчитал, сколько конвертов в стопке, аккуратно сложил письма и унылым голосом спросил: - Вы, наверное, стихи принесли?
Монк покачал головой и сказал, что хотел бы попробовать свои силы в газетной работе.
Редактор с интересом взглянул на него, затем сказал, что желание похвальное, но для работы в газете нужны такие данные, какие есть не у каждого. Он немного помолчал и добавил:
- Я не буду спрашивать, кто вы, каково ваше образование, убеждения и тому подобное. Я давно сижу в этом кресле и повидал всяких людей. Как правило, внешние достоинства зачастую оказываются обманчивыми. Дипломы на талант, к сожалению, тоже не выдаются. - Редактор улыбнулся. - Вы подойдете нам, если умеете писать быстро и живым языком. Принесите мне нечто. Тогда я или спрошу ваше имя, или же мы расстанемся по-хорошему.
Редактор часто заморгал зеленым глазом и тем самым дал понять, что разговор окончен.
Монк покидал редакцию с чувством легкого восторга: "Вот тебе на! Без бюрократии и нравоучений, так просто..." Понравилась ему и свобода в отношении творческих людей, если можно так запросто спать в кабинете шефа. "Ну, что ж, надо расстараться что есть сил", - решил Монк. Появилось огромное желание написать Нечто. Вот только что?
Редактор тут же забыл про Монка, едва за ним закрылась дверь. Сегодня за завтраком он имел неосторожность выпить пива, и его теперь клонило в сон. Он с завистью поглядел на своего любимого сотрудника, безмятежно почивавшего на диване, вздохнул и полез рукой в тумбу стола. Привычно нашарил там стакан и бутылку, вслепую, ориентируясь по бульканью, налил сколько надо и торопливо влил в свое тщедушное тело черное вино. С его помощью редактор надеялся повысить тонус.
Вскоре теплая волна ударила в голову, и, чтобы продлить этот счастливый миг, редактор налил еще.
Затем заблестевшим глазом он стал внимательнейшим образом знакомиться со свежей почтой.
Дирекция городского пляжа уведомляла, что скончался лучший массажист Ройстона Чапель, и просила по этому печальному поводу опубликовать некролог.
Из следующего пакета вывалилась тонкая тетрадь.
"Стихи", - со страхом подумал редактор и, пролистнув чьи-то вирши, швырнул тетрадь в корзину. То же самое он проделал с двумя другими письмами.
Наконец редактор оживился. На голубой надушеной бумаге престарелая Сэсси Пурр, владелица кабачка, сообщала, что хочет участвовать в конкурсе, объявленном газетой и муниципалитетом, под названием "Я удивляю мир". "Я содержу небольшое подсобное хозяйство, - писала читательница, - и там есть ко" рова, которая в голодном состоянии вполне внятно произносит человеческие слова: "Эх, жизнь!" За соответствующую плату я согласна выводить ее через день для всеобщего обозрения..." Редактор не на шутку развеселился от такой глупости и решил отметить это дело стаканчиком вина. Закусывая печеньем, он принялся за новое письмо. Закройщик со странной фамилией Дон-Тон-Пон уведомлял, что за умеренный гонорар он может удивить горожан в любое время и в любом месте. Каким образом он это сделает, закройщик не сообщал, и редактор безжалостно похоронил неведомый талант в корзине для бумаг.
- Эх, жизнь! - вздохнул редактор и тут же содрогнулся, вспомнив говорящую корову. - Да быть такого не может! - подивился редактор, но, подумав, достал из корзины письмо престарелой девицы. Он решил сделать из него информацию на первую полосу.
Остался последний нераспечатанный конверт. Редактор вспорол его костяным ножичком и стал читать письмо от некоего Бильбо. Этот человек тоже хотел удивить мир. То, что он предлагал, привело редактора в высшую степень возбуждения. Он еще раз прочитал письмо и повернулся к дивану.
- Сильвестр, подъем! Есть сенсация! - завопил редактор. Его зеленый глаз сиял, как лампа сигналивации - тревожно и ярко.
IV
К середине дня щедрое солнце прогрело Ройстон до последнего камешка. Монк снял пиджак, распустил галстук, но спасения от жары не было, и тогда он выпил на углу стакан лимонной воды. Она была холодной, слегка горчила, и молодой человек почувствовал себя много бодрее.
После разговора с редактором чувство растерянности не покидало Монка, хотя все казалось так просто, чтобы устроиться в газету, нужно что-то написать. Но Что? Вот уже несколько часов ломал над этим голову Монк, но так ни к чему и не пришел. Осталась последняя надежда - Фалифан. Монк подумал, где он может сейчас быть - на службе или дома, - и решил пойти В его мастерскую - в кладбищенском парке все-таки не так жарко.
За своим рабочим столом Фалифан писал что-то золотое и возвышенное по траурной ленте.
- Ты один? - вместо приветствия спросил Монк, - Мои кретины уехали за камнем, - ответствовал Фалифан, не поворачивая головы, осторожно обмакивая кисточку в золотой пузырек. - Ройстон понес большую утрату, умер массажист Чапель, - сообщил Фалифан. - Наверное, талантливый был человек. Уже пятую ленту пишу от благодарных клиентов.
Монк равнодушно прочел надписи на лентах и как бы между прочим сказал, что был сегодня в редакции "Бодрости духа".
- Могу представить, что тебе там сказали, - оживился Фалифан. Он вытер руки о фартук и бережно отнес золоченую ленту на подоконник сушиться.
- Значит, испытание назначили? - с ухмылкой посмотрел он на друга.
- Тебя разве чем удивишь? - слегка обиделся Монк.
- Редактор Гарифон верен себе...
- Ты не виляй, - оборвал Монк. - Сосватал меня в репортеры, так давай помЪгай! Я же знаю, как ты пописывал в газету, когда мы учились.
- То-то и оно, пописывал...
Фалифан фальшиво рассмеялся, будто закашлялся.
Он уже и сам был не рад, что предложил Монку устроиться в газету, и думал сейчас, как бы незаметно, ненавязчиво отговорить друга от такой бредовой затеи.
- Не надо принимать всерьез этот бульварный листок, - пошел на попятную Фалифан. - Давай посмотрим вместе...
Он порылся за шкафом и нашел измятый номер "Бодрости духа". Небрежно разгладил на столе типографский лист.
- Смотри. Первая полоса. Здесь удивительное сообщение о конкурсе на лучшую комедию для потребы скучающей публики. На второй странице таблица калорийности продуктов. Замечательно. Ого, макароны, оказывается, калорийней мяса. Вот не знал! Идем дальше. Статья управляющего отелями о новинках сервиса.
"За умеренную плату наши гости смогут пригласить к себе в номер партнера для игры в шашки, шахматы, а также карты. Это будет обаятельный человек, остроумный собеседник, который скрасит часы уныния каждому отдыхающему в наших отелях". Понял? Можно пойти работать остроумным собеседником, партнером!