Джесса зарылась лицом в простыни, когда почувствовала, как Тайер раздвинул ее ноги, а затем зарылся лицом в киску. Первое прикосновение его языка к ее складкам заставило женщину вцепиться в матрас, ее мольбы были приглушены. Его большие ладони раздвинули ее задницу, и ее киска была полностью открыта для его дразнящего рта. Тайер лизал и покусывал ее, пока она не прижалась к его лицу. Его рот нашел ее клитор, и он сосал долго и сильно. Оргазм Джессы был так близок к поверхности, но когда он расплющил свой язык и провел им вниз к отверстию киски и продолжал двигаться, пока не коснулся ее ануса, она кончила. Никогда еще она не испытывала такого удовольствия, скользя языком по сморщенному румянцу, но блаженные ощущения, пронизывавшие ее, не давали ей покоя. Она бы рухнула на кровать, если бы тиски Тайера не удерживали ее. Он опустил тело Джессы на матрас, а затем накрыл ее спину своей грудью.
— Посмотри на меня. — Его дыхание дразнило ее ухо. Повернув голову в сторону, она увидела, как его голубые глаза, казалось, светятся в темноте. — Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя? — Слова казались такими легкими и прямыми, но то, как Тайер их произносил, делало их эротичными и грубыми.
— Да. — Ее ответ был таким же низким и хриплым, как и его вопрос.
— Это хорошо, Джесса, ооочень хорошо, потому что мне нужно быть внутри тебя. — Его рот завладел ее ртом, и она услышала звук открываемой обертки. Конечно, Тайер всегда думал наперед. Широко раздвинув бедра, чтобы вместить его бедра, Джесса почувствовала, как горячая, твердая длина его тела скользнула по ее щели. Она была влажной, такой невероятно влажной, что его кончик скользнул прямо в ее лоно. Тайер застонал, и она ахнула. Он полностью погрузился в нее, пока Джесса не почувствовала прикосновение его яиц к своей плоти.
Он вышел, а потом снова вошел. Это было мучительно медленно. Она хотела, чтобы он двигался внутри нее сильнее, быстрее. Робкое прикосновение его лба к середине ее спины заставило Джессу выгнуться. Ее попка приподнялась, и он погрузился на дюйм глубже.
— Милая, я хочу быть нежным с тобой. Ты заслуживаешь нежности.
Он перестал скользить в нее, и она стиснула зубы. Ей нравилось, что мужчина так себя чувствует, что видит в ней нечто драгоценное, но уже была на грани и нуждалась в нем, чтобы почесать зуд, который он вызывал в ней уже несколько дней.
— Тайер, мне нравится, что ты так думаешь, но сейчас мне нужно, чтобы ты вошел в меня.
Он усмехнулся, и от этого звука ее внутренние мышцы сжались вокруг него. Что-то щелкнуло у него внутри, как будто дикое животное теперь заняло место милого и мягкого Тайера. Он крепко обнял ее за талию и начал входить в нее. Звуки, которые он издавал, были дикими и раскованными. Это был резкий звук, который соответствовал их окружению. Он прижался к ней бедрами. Джесса могла поклясться, что чувствует каждый дюйм его плотного пульса внутри себя.
Его руки двинулись вниз, чтобы обхватить ее задницу. Он разминал ягодицы, слегка раздвигая их, продолжая вбивать и вынимать свой член из нее. Еще один оргазм пронзил Джессу, и она вскрикнула. Горячие слезы выскользнули из уголков ее глаз, когда за веками вспыхнули искры света. Тайер напрягся позади нее, его слова и похвалы наполнили воздух и вызвали толчки, пронзившие ее клитор. Он снова врезался в нее и замер, его стон завершения был приглушен ее спиной. Горячее влажное дыхание скользнуло по спине Джессы, и она с радостью ощутила, что находится так близко к кому-то. От такой близости у нее перехватило дыхание, и закружилась голова от нахлынувших эмоций. Это было то же самое чувство, которое она испытала после встречи с Диконом.
Тяжесть тела Тайера на ней заставила воздух вырваться из нее, и это ощущение успокоило ее. Он скатился с нее, но тут же притянул к себе. Прижавшись спиной к его груди и положив толстую тяжелую руку себе на грудь, Джесса обнаружила, что пелена сна медленно заволакивает ее.
— Джесса? — Его пальцы бегали кругами вокруг ее пупка.
— Хм? — Она не могла больше справляться с приятной усталостью, которая начала одерживать верх.
— А что ты будешь делать, когда починят твою машину? — Он говорил тихо, его голос был глубоким и изможденным.
Эта мысль не раз приходила ей в голову, тем более что ее чувства к ним росли с астрономической скоростью. Не было никаких сомнений, что ей нужно уйти, сбежать от своего прошлого и создать новое будущее, но внутренний голос шептал ей, что она должна остаться с ними. Какой была бы ее жизнь, если бы она открыла это братьям Унция? Будут ли они рады этому? Может быть, это все, что им нужно, кусок задницы, чтобы скоротать время, и когда они починят ее машину, она уже будет в пути? От этой мысли у Джессы заболело в груди, но она не позволила ей поглотить себя. Джесса не могла позволить своим эмоциям затуманить рассудок, или высказать то, что чувствовала, и выставить себя идиоткой. Как она могла ожидать, что они захотят женщину, которую не знают? Конечно, они помогали ей, но конечным результатом было то, что она уже была в пути.
— Продолжать двигаться. Мне нужно оставить прошлое позади, — Тайер напрягся за ее спиной, но ничего не сказал в ответ. Она не знала, сколько времени пролежала так, глядя в окно на деревья, ласкаемые лунным светом. Сон, в конце концов, унес ее в темноту, и когда она проснулась на следующее утро, то была одна.
Глава 9
Дикон откинулся на спинку кресла и допил кофе. Он не спал почти всю ночь, но не потому, что знал, что Тайер проскользнул в комнату Джессы, а потому, что энергия, проходящая через него, заставляла его дергаться. С тех пор, как он почувствовал сладкую отдачу тела Джессы, это было все, о чем мог думать. Дикон представлял себе, как берет ее тысячью разных способов, но конец его фантазий всегда был один и тот же: она между ним и Тайером, когда они наблюдают за ней. Он смотрел, как Тайер покидает ее комнату еще до восхода солнца. От его тела исходило удовлетворенное сияние, такое же, какое испытал и сам Дикон. Он даже не мог описать чувства, которые испытывал, заявляя права на свою пару. Она окружила его, поглотила и сделала все правильно в этом мире. Впервые в жизни он не почувствовал, как безумие, бурлящее в нем, овладевает им. Она успокоила его, как никто другой, даже Тайер.