Шесть утра.
Она приподнялась и села на край кровати, каждая клеточка ее тела протестовала. Если это возможно, было еще больнее, чем прошлой ночью. Ее джинсы и свитер казались наждачной бумагой на коже. Джесса подошла к комоду и открыла ящик. Она не ожидала найти одежду, но удивление просочилось сквозь нее, когда увидела несколько белых рубашек и свитеров. Девушка схватила рубашку и спортивные штаны и пошла в ванную. Включив свет, он осветил помещения в загородном стиле. Стены были покрыты досками сосны, запах богатого дерева освежал. Толстые плиты кафеля покрывали пол. Они были не блестящими, а скорее выглядели поношенными. Это хорошо сочеталось с ощущением кабины. Душ был расположен в стороне, и небольшая ванна рядом с ним.
Джесса разделась, стараясь держаться спиной к зеркалу. У нее не было никакого желания видеть свое тело, особенно зная, как оно выглядело вчера, прямо перед тем, как ушла от Пола. Хотя ей хотелось бы иметь чистое белье и лифчик. Может, кто-нибудь из парней отведет ее к машине? Она могла бы раздобыть одежду и деньги, и придумать, как заставить свою машину работать. Спортивные штаны были на три размера больше, чем нужно, а рубашка свисала до колен, но они были чистыми и удобными, и сейчас ей было все равно. Она подвязала штаны, пока они не перестали спадать. Во рту у нее был противный привкус, и когда открыла один из ящиков и нашла нераспечатанную зубную щетку и тюбик зубной пасты, то возблагодарила небеса. Для мужчин, которые любили жить в одиночестве, у них наверняка был хороший запас припасов в доме. Она умылась, почистила зубы и вернулась в комнату. Джесса принялась выпрямляться, убеждая себя, что это потому, что она гостья, а не потому, что ей нужно тянуть время.
Когда ей больше нечего было делать в комнате, она заставила себя открыть дверь и выйти в коридор. Звон столового серебра по фарфору и тихое бормотание заполнили пространство. Тайер и Дикон сидели за столом, их позы были расслабленными, а воздух вокруг них — уютным. Глядя на них в утреннем свете, женщина поняла, что внешне они гораздо больше похожи, чем ей показалось вначале. Они оба посмотрели на нее своими пронзительными голубыми глазами, и Джесса поймала себя на том, что теребит край рубашки. Это вещь была одного из них? Неужели они разозлятся, что она рылась в их вещах? Их глаза осмотрели ее тело, и по рукам побежали мурашки.
— Я... мне очень жаль. — Она продолжала нервно перебирать одежду. — Моя одежда была грязной и беспокоила меня. Надеюсь, вы не возражаете, но я нашла это в комоде. Я также использовала зубную щетку, которая была в ванной. — Дикон откашлялся и посмотрел на свою тарелку. Тайер принялся растирать затылок. — Я могу переодеться. — Их действия причиняли ей неудобство.
Она повернулась, чтобы уйти, но глубокий голос Дикона остановил ее:
— Нет. Все нормально, правда, — Джесса повернулась и пошла к столу. — имено для этого мы держим там эти вещи. — Тайер жестом пригласил ее сесть напротив них. Дикон поставил перед ней пустую тарелку и принялся накладывать яйца, бекон, блины и свежие фрукты. Она знала, что ее глаза должны быть такими же широко раскрытыми, как и тарелки, от количества еды перед ней. Услышав хихиканье Тайера, она подняла на него взгляд, а затем посмотрела на Дикона, который хмуро взирал на брата.
— Что тут смешного? — Голос Дикона был таким грубым и очень мужским.
— Чувак, она не может столько съесть, — Тайер запрокинул голову и разразился лающим смехом, отчего Дикон только еще больше нахмурился.
Дикон повернулся и посмотрел на нее, а затем на ее тарелку.
— Тебе нужно больше мяса на костях. — Он начал запихивать еду в рот, но не сводил с нее глаз. Сглотнув и сделав глоток кофе, он снова заговорил: — У тебя кожа да кости.
Джесса знала, что Дикон не хотел, чтобы это прозвучало оскорблением, но, тем не менее, почувствовала, что ее щеки пылают. Пол всегда говорил, что она слишком толстая на его вкус, что ей нужно разделять порции и есть как женщине, а не как взрослому мужчине. В течение многих лет она впитывала его слова и принимала их близко к сердцу, а через некоторое время начала верить ему. Когда он ударил ее так сильно, что у нее вывихнулась челюсть, и когда он начал приводить домой случайных женщин, Джесс наконец увидела, во что превратилась ее жизнь. Наконец-то наступил ее предел. Конечно, это было слишком поздно, на пять лет, но, по крайней мере, она наконец-то отрастила яйца и дала отпор. Образ крови снова заполнил ее сознание, и она тряхнула головой, пытаясь избавиться от него.
— Дикон, — прошипел Тайер себе под нос, и она посмотрела на него и улыбнулась.
— Нет, он прав. Мне нужно немного прибавить в весе. — Ей не нравилось, как похудело ее тело с тех пор, как она была с Полом. Раньше у нее была полная фигура с округлостями и настоящей грудью. Теперь Джесса была убеждена, что Пол хочет, чтобы кто-то был у него под каблуком, чтобы из него получилась идеальная маленькая степфордская жена. Дикон издал какой-то горловой звук, и она улыбнулась. Ей было уютно в обществе этих незнакомцев, этих мужчин, которые привлекали к себе внимание всей комнаты. Это осознание напугало ее до чертиков.
— Сегодня утром я пробежался до твоей машины и захватил твою сумку, — сказал Дикон, проглотив полный рот еды. Он указал на нее, и Джесса обернулась, чтобы увидеть свою сумку и сумочку, лежащие на диване.
— Мне действительно нужно знать, есть ли механик, который может взглянуть на мою машину и снова привести ее в рабочее состояние, — она посмотрела между ними, понимая, что они по-прежнему молчат. — Я ценю все, что вы двое сделали. Я никогда не смогу отплатить вам за то, что вы спасли мне жизнь, и уверена, что вы хотите жить дальше, не испытывая неудобств из-за меня. — Джесса заставила себя улыбнуться, потому что, как ни странно, ей не понравилось то, что она почувствовала, когда эти слова слетели с ее губ.
— Ты не доставляешь нам неудобства, Джесса. — Тайер говорил тихо и мягко. Она не сломается, только не снова. Больше никогда.
— Твоя машина в полном дерьме, — она не вздрогнула от грубости слов другого брата.
— Черт возьми, Дикон. Тебе обязательно так говорить? — Тайер почти зарычал.
Дикон не сводил взгляда с Джессы, и она почувствовала, как ей стало тепло под его тяжестью.
— А вы знаете кого-нибудь, кто мог бы это исправить? Я не могу позволить себе много, но знаю, что не могу остаться здесь. Я имею в виду, что вы, ребята, и так уже помогли мне. Мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством.
— В городе есть только один механик, но я почти уверен, что он уехал во Флориду или еще куда-нибудь. Он вернется только в январе, — произнес он это как-то небрежно. — Кроме того, ты не слишком злоупотребляешь гостеприимством.