Важнейшим фактом в истории культуры ранней Руси было развитие письменности и распространение грамотности. В этом видим решающее условие и основу культурного развития. Как известно, восточнославянская письменность сформировалась задолго до официальной христианизации страны и независимо от нее, однако использовалась преимущественно в чисто практических целях (деловая переписка и документация). Принципиально важным этапом было появление книжности в середине IX в. Именно тогда Русь начинает создавать собственную церковную литературу и кладет начало летописанию. Древнерусская письменная культура, возникшая вне сферы церковной жизни, однако, с определенного момента (вероятно, с 860 г.) попадает в руки церкви. Дальнейшее развитие книжности осуществлялось в рамках христианской идеологии.
Благодаря письменности возникли широкие возможности для популяризации идей, зарождавшихся в древнерусском обществе. Общественное значение книг было хорошо усвоено нашими предками. "Книги суть реки, напояющие Вселенную", - писал киевский летописец [250, с. 140]. Благодаря книгам исчезали временные и пространственные границы; идеи приобретали возможность далеких странствований; мысль, высказанная когда-то и где-то, будучи записанной, переживала своего автора. Русь широко усваивала наследие античной Эйкумены. Возникновение оригинальной литературы также стало возможно лишь благодаря письменности.
Распространение грамотности в Киевской Руси было более основательным, нежели в большинстве европейских стран. Особое значение для обоснования этого положения имело открытие берестяных грамот в процессе раскопок Новгорода [35; 229; 729 и др.]. Ныне такие грамоты обнаружены в Витебске, Смоленске, Чебоксарах [223; 6; 7; 8; 115]. Береста играла на Руси примерно такую роль, как папирус в Египте или навощенные таблички в Древнем Риме. Эти грамоты отражают повседневное, бытовое применение письменности широкими кругами населения (включая крестьян). Таким образом, грамотность в Киевском государстве в эпоху средневековья не была прерогативой одного только духовенства; она охватывала и феодалов, и демократические слои народа.
Сказанное подтверждают и многочисленные граффити, обнаруженные на стенах древнерусских зданий (в первую очередь храмов) и на отдельных вещах. Немало надписей оставлено ремесленниками, купцами и др. [150; 153; 400].
Способы распространения грамотности и знаний на Руси были {267} различными. Элементарные школы существовали по-видимому в большинстве крупных населенных пунктов. В главных городских центрах возникали учебные заведения высшего типа, которые готовили ученых-книжников. О киевском училище уже была речь. Кроме того, есть сведения об аналогичных заведениях в Смоленске [655, с. 123-124] и Владимире-на-Клязьме [320, с. 442-444; 655, с. 206]. Вполне вероятно, что высшие школы существовали также в Новгороде, Полоцке, Галиче, Чернигове и других удельных столицах.
Кроме общих школ, на Руси практиковалось и частное обучение, о чем также имеются некоторые сведения. Так, в "Житии Феодосия Печерского", написанном Нестором Летописцем, рассказывается, что будущий подвижник в детстве был отдан "на оучение божествhных книгъ единому от оучитель" [707, с. 75]. Из этого следует, что в Курске в первой половине XI в. одновременно работали несколько учителей. Важным центром просвещения были библиотеки, каких на Руси создавалось немало - как государственных, так и частных. Первую из числа известных основал Ярослав Мудрый в 30-е годы XI в. [250, с. 141].
Церковь активно способствовала развитию древнерусского зодчества и изобразительного искусства. Большинство каменных сооружений, возведенных на протяжении Х-XIII вв. на Руси, составляли храмы, щедро украшенные монументальной и станковой живописью.
***
Культура Киевской Руси выступала как часть единой средневековой цивилизации, подчиняясь тем закономерностям, которые были присущи последней, независимо от национальных особенностей и специфики. В первую очередь это касается общественной мысли, которая во всей Европе развивалась под непосредственным влиянием христианской идеологии.
Однако господство религиозных идей нередко превращалось во внешнюю оболочку, за которой скрывались не только отличные, но и противоположные по содержанию положения. Мыслители средневековья вследствие безраздельного господства церкви вынуждены были придерживаться христианской формы независимо от реального содержания собственной концепции. И если предлагаемые тезисы не удавалось подогнать под канон, то приходилось приспосабливать сами канонические установки к выбранной схеме. А отсюда становилась неизбежной эволюция самого христианского учения. Поэтому все идеологические течения и движения так или иначе перекрывались богословием. Философы и публицисты старались сохранять формальную видимость официально утвержденной доктрины, которая, однако, не шла далее примене-{268}ния обычной церковной фразеологии. Отступления от канонических формулировок приобретали форму ересей, т. е. внешне также рядились в религиозные одежды, хотя касались в большинстве случаев не так церковных, как общественных проблем.
Из сказанного следует еще один важный вывод.
Христианство в Древнерусском государстве утвердилось как надстройка над феодальным базисом. Пока базис был прогрессивным, то и надстройка имела прогрессивный характер. В ходе дальнейшего общественного развития феодализм постепенно утрачивал значение прогрессивной системы, превращаясь в консервативную, а далее и реакционную силу, перерастая в собственную противоположность. Соответственно и христианство в его традиционной форме приобретало консервативное и реакционное содержание. На повестке дня стояла проблема реформации. Диалектическая противоречивость углублялась, возникало новое качество. Так было во всех средневековых странах. Однако эта проблема уже выходит за хронологические рамки Киевской Руси и требует специальных исследований. {269}
ЦИТИРУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Абегян М. История древнеармянской литературы. - Ереван, 1948. - Т. 1.