– Кстати, Син, мы ведь сегодня гуляем? – спросила Мизуки, разглядывая стручок фасоли, который она держала палочками.
– Конечно, – ответил я, проглотив рыбный рулетик.
– И долго ты его будешь гипнотизировать? – поинтересовалась Кагами, глядя на Мизуки.
– Ты о чём? – спросила та, закинув в рот фасоль.
Сам вопрос, тон, выражение лица… Как бы это в слова-то оформить? О! Мизуки нарывалась. Что-то типа: «Ну и что ты теперь скажешь?»
– Ни о чём, – произнесла Кагами спокойно. – Сашио-кун, пододвинь Мизуки грибы.
– Конечно, Кагами-сан, – ответил тот.
– А если я не хочу? – вскинула Мизуки брови.
– Позволь уточнить, – произнесла Кагами вкрадчиво, – у тебя в моём присутствии появились какие-то свои хотелки?
– Произвол… – буркнула рыжая, подхватывая палочками небольшой обжаренный гриб. – Волюнтаризм… садизм… деспотизм… – продолжала она тихо бурчать, не забывая есть грибы из небольшой вазочки.
Причём без гарнира. Просто довольно шустро хомячила граммов двести обжаренных грибов. А рядом со мной стояла ещё одна такая вазочка… Пошутить? Не стоит? А, ладно, пусть живёт.
– Ми-тян, – подал голос Акено, – не могла бы ты не есть эти грибы с такой скоростью. Оставь и нам немного.
– Соус, Шина-сан? – параллельно с этим спросил Сашио.
– А похоже, что он мне нужен, Мори-кун? – с толикой любопытства в голосе спросила Шина.
– Прошу прощения, – не стал тот развивать тему.
– Эм, внучка…
– Оставь грибы, кому говорю!
– Ох. Синдзи, будь добр.
– Конечно, Кагами-сан, – протянул я ей вазочку с грибами.
– Держи, проглот, – обратилась она к мужу.
– Можешь ускориться, Ми-тян, папа получил свою порцию.
– Эм, Акено…
– Мори-сан, не могли бы вы… – указал я на соус. – Раз Шине он всё равно не нужен.
– Фух, я первая!
– Сын…
– Акено, поделись с отцом грибами!
– Спасибо, Мори-сан.
– Не за что, – чуть улыбнулся он.
– Синдзи, я знаю, ты не любишь рис…
– Я целую чашку съел, Кагами-сан, – возмутился я.
– Он полезен, – произнесла она мягко.
– Но не в таких же количествах.
– И в таких тоже…
– Мам, Шина умяла всю свинину!
– Ещё раз так сделаешь, и я тебе руку проткну, – произнёс спокойно Кента.
Это он сыну, после того как тот умыкнул у него небольшой грибок.
– Значит, сходи на кухню и принеси ещё, – глянула Кагами на Мизуки, накладывая рис в мою чашку.
Положила, кстати, немного.
Всё-таки Кояма счастливое семейство – далеко не у каждого обеды и ужины проходят столь позитивно. Например, у нас, у Аматэру, приём пищи проходит слишком… чинно. Даже перепалки с Атарашики за столом не переходят определённой грани. Тут же Мизуки с Акено на пару создают особую атмосферу, которую не могут испортить даже посторонние и, чего уж греха таить, Кента. Последний волей-неволей подстраивается под большинство. Но только здесь и только в этой компании.
– Синдзи, – обратился он ко мне. – У тебя на вечер есть планы?
– Собираюсь провести его с друзьями, – пожал я плечами, изображая беспечность.
– Раз так… – задумался Кента явно напоказ, после чего задал вопрос: – Ты не мог бы выделить нам время после ужина?
– Конечно, Кояма-сан, – кивнул я.
Что ж, как я и говорил – это не моя инициатива. Раз просят, то почему бы и не выделить им немного времени Синдзи Аматэру? После ужина Кагами позвала Чуни, на пару с которой и занялась уборкой кухни, а вот дочерей отпустила. Ну а мы с Акено и Сашио последовали за Кентой в одну из гостиных дома, оформленную в японском стиле. Именно там чаще всего велись деловые переговоры и семейные обсуждения серьёзных дел. Мори Сашио, что интересно, пошёл вместе с нами. В комнате расселись вокруг низкого столика на специальные подушки – они же дзабутон. Причём стол не был пустым, там уже стояли чашки о-тёко, в которых обычно пьют саке. Вообще-то традиционно его пьют из трёх видов чашек, имеющих очень разный вид. О-тёко – это чашка повыше, сакадзуки – почти блюдце, а масу – вообще деревянная шкатулка. Но это так, к слову. Я перед собой наблюдал именно о-тёко, в которые Кента собственноручно разливал из кувшинчика нечто прозрачное.
Между прочим, я не люблю саке. И водку. И виски. Да и вообще алкоголь, если уж пошла такая пляска. Это простой человек чувствует опьянение, а я чувствую, как мой мозг пухнет. И это не аллегория, я реально ощущаю давление на мозг. Для дела ещё можно травить свой организм, но получать от этого удовольствие? В реальном времени наблюдать, как что-то отмирает у тебя в голове? Как я и сказал – для дела можно, для удовольствия нет. Хотя тут надо уточнить – в малых количествах алкоголь для меня не заметен. Он делает свое деструктивное дело, но я его не замечаю. Ну и градус, конечно, решает. Того же саке, в котором градусов шестнадцать… от пятнадцати до двадцати… мне нужно около ста миллилитров, чтобы почувствовать его влияние. И надо заметить – моя регенерация работает, она исправляет нанесённый телу урон, насколько это возможно, но неприятные ощущения никуда не пропадают. Если бы не та самая регенерация, я бы и вовсе зарёкся пить алкогольные напитки.