Никаких движений делать больше и не пришлось. Звонили родственники и просто знакомые. Приходили соседи ближние и дальние. Гена озверел. Он отключил телефон и посылал по матушке всякого, кто заходил во двор. Когда калитку открыл очередной приятель с супругой, он уже охрипшим, но довольно тихим голосом сказал:
– Все, у меня больше нет друзей. Никто не пришел, когда жена пропала. Никто не пожалел, когда в тюрьму посадили. Зато когда жене наследство засветило – ну все тут! Граждане, в этом доме не подают!
Развернулся и ушел в дом.
– Чего это он? – спросил гость.
– Корыстные вы, – пояснил Руслан. – Это он вас так презирает.
– А что, уже и спросить нельзя?
– А зачем спрашивать? Ты думаешь, ему лишний раз о жене пропавшей вспомнить – радость?
– Хоть деньги достанутся, – растерянно пробормотал гость.
– Не достанутся, дорогой. Катя могла заявить права на наследство. Последний Барташевский ей какой-то четвероюродный не то дед, не то брат. А Гена Барташевским не наследник.
– Ну как же, муж – наследник первой очереди…
– Так он Кате наследник. А Катя в наследство вступить не может – нет ее. Ладно, граждане, идите с богом, а то и я начну как Гена… по матушке.
Облом
В дом без стука вошел Шеметов.
– Так, все в сборе. Колитесь, письмо сами сочинили? – зло спросил он.
– В чем дело, Иван Иванович? – спросила Грета.
– Маргарита, не прикидывайся. Поверю я, что какой-то дядя появился в нужное время и в нужном месте. – Тут он помахал листком с темными краями – явно отксерокопированном на старом ксероксе.
– О чем речь? – Грета взяла листок. Это была ксерокопия распечатки письма дяди Генриха. – Гена, ты всем это письмо даешь почитать?
Гена глянул на листок и сказал:
– Сама знаешь, дал только тете Тане. Не ожидал от нее такого. Да нет, вряд ли она. Наверное, с Люсей советовалась. А Люся… это Люся.
Шеметов сказал:
– Ребята, вы упрямые, а я упрямее. Хотите скандала – будет вам скандал. Что мне стоит сказать, что ваше письмо – наживка для похитителя Катерины? И где вы будете с вашими хитроумными планами?
Никто не решился первым нарушить молчание. Кирилл вертел в руках зажигалку. Руслан глядел на Грету. Грета глядела на Шеметова. Гена тоже глядел на Шеметова, но с таким выражением, будто решал, то ли его удавить, то ли зарезать.
– Ребята, от вас одни неприятности. Из-за вас уже сняли Сергея Ивановича.
– Какого Сергея Ивановича?
– Начальника полиции. Или, скажете, на усадьбу ОМОН не вы натравили?
– Я натравил. – Через порог переступил Владислав Сергеевич.
– Еще один интриган. Одна вы тут шайка-лейка.
– Можно подумать, местное сообщество заинтересовано в химическом производстве в зоне отдыха. Вы знаете, что в гостинице свободные места появились? А ведь город на отдыхающих зарабатывает. Да и своим детям никто загрязненной среды не желает.
– Я, что ли, доход от него имел? Не моего уровня этот объект.
– А не твоего, так какая тебе печаль, что его прикрыли?
– Да полиция везде крайняя! Начальника сняли, если теперь окажется, что полковника химики грохнули, тогда и мне пипец.
– Деда Славку в усадьбе убили?!
– Ничего еще не известно! Есть только предположение!
Надавив на Шеметова, парни выяснили, что в машине одного из охранников под ковриком нашли замытые следы человеческой крови, причем, судя по всему, натекшей в очень большом количестве. Если подтвердится, что она принадлежит деду, то получится, что в усадьбе было не только незаконное производство, а еще и банда.
– А что за досада вам по поводу письма? – спросил детектив.
– Вы что думаете, у полиции не было корыстной версии? Если бы мы в вине Гены не сомневались, разве мы бы его отпустили?
– Тогда какого… вы его сами не взяли? – вступил Руслан.
– Его – это Пашку, что ль?
– Ну, у вас полиция! Не полиция, а прям собака Павлова! Все понимает, только сказать не может! Да и сделать!
– А что сделать? Как вы, заманить в условное место и взять за… какие-нибудь органы?
– А хотя бы и так. Или, скажешь, у нас полиция связана законом и не применяет физического воздействия?
– Что уж там, говори прямо. Почки отбить? А толку? Ты хоть знаешь, что Пашка за десять дней гостевания у мамаши ни разу из города не выехал?
– Это точно?
– Точнее не бывает. Все время под присмотром, хоть и издалека. У нас все же не Москва. И даже не Уремовск.
– А может, сообщники? – спросил заметно скисший Руслан.
– Сообщникам платить надо.
– Можно подумать, у Пашки денег нет. Вон по домам ходил, участки торговал.
– Только прежде чем по соседям пройти, он мамашу уламывал дом продать. А это что значит? Проигрался он в пух и прах!