Елена Карловна обошла кровать с другой стороны и прикоснулась к Катиной голове.
– Господи, Катюша, они тебе даже голову путем не помыли. Все спутано безнадежно. Неужели стричь придется?
– Нет! – вскрикнула она, как будто речь шла о самом главном.
– Тогда давай так. Ты, я вижу, не позавтракала. – На тумбочке стояла нетронутые каша и чай. – Грета, выплесни чай в раковину. Кипятильник взяли? Чай приготовь, пирожок достань. Я буду волосы распутывать. А ты, Катя, терпи.
Гена держал стакан и пирожок. Катя держала Гену за предплечье, но выглядела уже вменяемой. Елена Карловна разбирала спутанные Катины волосы. Катя уже глядела не только на Гену, а иногда поглядывала на Грету очень недружелюбным взглядом. «Господи, да она во мне соперницу увидела» – сообразила Грета. Пока она раздумывала, что сказать, зазвонил телефон. Наконец-то объявился старик. Выйдя за дверь, она ответила. Наппельбаум подтвердил, что ему, действительно, ночью стало плохо, но сейчас он чувствует себя нормально, только слабость. Грета доложила обстановку. А старик сказал:
– Маргарита, ничего еще не закончилось. Этот упырь не умеет сдаваться. А я, признаться, принял ответные шаги, когда он отказался договариваться. И, кажется, перестарался: у него в США большие неприятности. Этого Коготь не простит. Охраняйте Катю, как сможете. Я постараюсь завтра приехать. Со мной приедут профессионалы. Продержитесь сутки-двое. Я на вас рассчитываю.
– Борис Аркадьевич, силовики просят рассказать о Когте как можно больше. И мы должны, как бы это вам не претило.
– Я понимаю. Давай телефоны, по которым с ними можно связаться… Шеметов? Ладно, я сейчас переговорю с Владиславом Сергеевичем, и он с ними свяжется. Что-нибудь скрывать мне резону нет.
Грета прошлась по отделению. То, что она увидела, ей решительно не понравилось. Посетителей было много, даже слишком. Ясно, что кроме блатных и экстренных тут были те, кто прошел просто за деньги. Вернувшись в палату, она сказала:
– Тут напротив ванная есть. Если волосы распутали, айда голову мыть. В ванной, когда они заперлись изнутри, она сказала:
– Ну вот, что, граждане, будем расставлять все точки над «ё».
– Над «и», Грета, – строго поправила ее старуха.
– На фиг ваше филологическое образование, Елена Карловна, – ласково ответила она. И старуха, и Катя отреагировали на ее слова фырканьем. Уже хорошо. – Во-первых, Катя, не гляди на меня как на врага народа. Я понимаю, у Гены три недели жена отсутствовала, а тут молодуха рядом крутится. Я, Катя, как и ты, девушка из провинции. А приехала сюда с двумя столичными хлопцами. Они рядом с твоим Геной, извини, как Джордж Клуни рядом с Алексеем Паниным. Елена Карловна, подтвердите.
– Гена, тоже прошу прощения, – засмеялась Елена Карловна. – Мне если бы сейчас годков тридцать сбросить, то бросила бы и мужа, и детей, и ушла бы за Русланом босиком по росистой траве.
– Жуть что за страсти бурлят в провинциальных барышнях, – продолжала Грета. – Можешь себе представить, что Кирилл, которого я считала своим парнем, уже ушел босиком по той же росистой траве за твоей соседкой по рынку Лидочкой.
– Ой, не может быть! – воскликнула Катя. – Как бы он ей ни понравился, отбивать парня она бы не стала.
– Да я, понимаешь, бабке Паше сказала, что мы расстаемся скоро. Но все равно обидно, что он так быстро свалил. Никто меня, бедную, не оценил.
– А Руслан как же? – подыграла старуха, заметив, как оживилась Катя при разговоре о делах сердечных.
– Ненадёжен. Вот мы сейчас домой поедем, ты ему, Катя, глазки построй. Проверим мальчика на вшивость.
– А мое мнение не в счет? – грозно вступил Гена. – Я ведь и побить могу!
– Бить меня, Гена, не надо, – ответила Катя. – На мне и так живого места нет. И кто на меня глянет! Тем более, Джордж Клуни…
– Заметь, я тоже изрядно побита. Вот и сравнялись.
– А кто тебя так отделал?
– Это твой муж, когда я покусилась на его супружескую верность. Отбивался не на жизнь, а насмерть.
– Не может быть! Гена всегда был рыцарем и никогда не мог ни в чем отказать даме!
– Годы под твоим каблуком не прошли даром. Теперь у него глаза на чужих дам не поднимаются, тем более, что-нибудь другое…
На грубую шутку Катя отреагировала адекватно. У нее уже блестели глаза в предвкушении новых подколов.
– А теперь о грустном. Во-первых, я сейчас вам расскажу то, что никто не знает, даже мои спутники. И меня не уполномочили об этом говорить. Но, кажется, я должна это сделать. Катя, ты знаешь, кто был твоим дедом? Я имею в виду отца твоего отца.