– К нам.
– А почему это? – возмутилась та.
– По кочану. Все, ребята, детективные игры кончились, агентство «Лунный свет» закрывается.
– Вы знаете, как ее лечить?
– Да не дай бог. Она сама очнется через сутки-двое.
Через двадцать минут к Кожевниковым приехала «Скорая помощь». Вышли Николай и Шеметов. У ворот их ждал Руслан. Валера встретил их неприветливо.
– Что, медицина и полиция здесь, а пожарных не вызвал?
– Мне дежурные доложили. Валера, пропусти, – строго сказал Шеметов. – Должна медицина посмотреть.
Николай и Таня ушли в Ромкину комнату. Руслан спросил Шеметова:
– Я не пойму, он кто, этот Николай? Фельдшер или врач?
– Его в прошлом году осудили за взятку и понизили в должности. Был участковый терапевт, а теперь фельдшер.
– Ага, – подтвердил Валерий, – главный он у нас коррупционер в городе. Ни администрация, ни гайцы взяток не берут. Да и из врачей он один. Даже санэпидстанция безгрешная…
– Валера, я разве что другое сказал? Его свои же подставили. Погубили мужика. Был он сильно пьющий, а стал не просыхающим. Жена сына забрала и уехала. А он и пьяным больше иных трезвых понимает… У нас теперь срочный вызов терапевта на дом. Чуть что – в «Скорую»: Кожевников дежурит?
Вышли Таня и Николай.
– Иваныч, я не невролог. Так вроде реактивное состояние.
– А по-русски можно?
– Ну, истерия. Реакция на сильный стресс.
– Стресс был действительно сильный. Она лестницу от чердачной двери убрала, так потом ее втроем мужики устанавливали. Таня, у нее уже такое было?
– А я почем знаю? У них в роду у Тани такое было. И у Таниной бабушки.
– А почему вы решили, что и у нее так же будет?
– Потому что она на них похожа.
– Неубедительно, но уверенно.
Уехали. Помявшись у входа, ушел и Руслан.
А вечером в Утятин приехал Наппельбаум. Он поселился в гостинице «Озерной» в люксе. Договорился с полицией о выдаче тела Кирилла и дал Руслану сопровождающего, чтобы доставить тело в Москву. Перед отъездом Руслан забежал к Кожевниковым. Таня на этот раз глядела на него с сочувствием:
– Все будет в порядке, милок. Как очнется, позвоню. И ей скажу, чтобы позвонила. Да она и уедет, как только в себя придет. Такие переживания надо забывать в другом месте. А делать ей тут больше нечего. Тем более, старик привез охранников для Кати.
На рассвете Кожевниковы проснулись от скрипа дверей Ромкиной комнаты и неровного шлепанья ног. Неверующая Таня перекрестилась и встала.
– Ты куда?
– Пойду помогу. Николай сказал, что у нее будут мышцы болеть. Слышишь, как идет тяжело? А ты не выходи, не смущай ее пока.
– Да, сейчас, – возразил Валера, натягивая футболку. – Надо все выяснить, пока не опомнилась.
– Оно тебе надо?
– Надо, Танюшка.
Все-таки Таня вышла первой. Грета, держась рукой за стену, медленно выходила из ванной. Таня обняла ее за плечи и довела до кухонного стола.
– Тебе кофе как всегда? А может, что-нибудь существенное съешь?
– Сейчас… сейчас соображу. Значит, меня опять накрыло? – Грета застонала. – Кирилл… да… а остальные как?
– Лида дома. Сотрясение мозга. Ничего, отлежится. Елена Карловна в больнице. Как у нее, не знаю, но, если случилось бы что, Тоня бы позвонила.
– Можно узнать?
– Уже звоню.
Валера подошел к Грете, положил руки ей на плечи и сказал:
– А помнишь, Тань, как ты меня на закорках несла? Я с тех пор запомнил родинку у тебя на шее… в ложбинке под волосами.
– Ох, Лётчик, до чего же ты настырный! Никогда не рассказывал Тане, как дождевого червя съел?
Валера торжествующе поглядел на жену. Она испуганно смотрела на них и утирала слезы.
– А скажи-ка, Таня, почему я к тебе на переменках бегал, когда в первом классе учился?
– Ты, паршивец, не умел брюки застегивать. И ведь были у тебя старшие сестры, но их ты не смущал. А надо мной весь мой пятый «б» потешался. Почему ты к ним никогда не ходил?
– Они ругались, а ты – нет. В общем так. Не хочу ничего знать, как это произошло. Но что ты – это ты, я понял сразу.
– Как?
– Таня, я сколько себя помню, столько и тебя. Может племянница на тебя так быть похожей? Почему нет, может. Но чтобы все жесты, все интонации, все словечки твои? Ой, нет. Да и прокололась ты много раз по доскональному знанию города, в котором ни разу не была, это даже Таня заметила. Ладно, я понимаю, что ты паспорт использовала, чтобы легализоваться. Объяснить твое неожиданное омоложение людям невозможно. Но нам-то, твоим проверенным временем друзьям ты могла сказать?
– И что бы я сказала? Звонит Таня, а я ей: все в порядке, выгляжу лет на двадцать, поэтому живу по чужому паспорту.
– Ладно, замяли. Всё.