– А где же воду брать, – спросила она у женщин в оранжевых жилетках, расчищавших площадку.
– И, милая, не часто ты могилки навещаешь, – пропела одна из них. – За Криптой колонка, ближе нет. Эта уж года два, как сломана.
Путь неблизкий, но деваться некуда. Взобравшись на вершину и увидев там всё тех же сатанистов, Татьяна Ивановна обошла их стороной. Но назад с полным ведром пошла напрямик. Запыхавшись, присела на частично сохранившуюся каменную кладку фундамента храма, на которой уже сидело несколько человек, с любопытством разглядывающих приезжих. А те, оставив обувь за пределами фундамента и высыпав монеты из карманов, ходили босиком по ровной площадке, что-то бормоча под нос. Один из них держал в руках какую-то веточку в форме рогульки. «Лозоискатель», – подумала Татьяна Ивановна. Только какая вода на холме? Или он геопатогенные зоны ищет?
– Интересно, а зимой они тоже босиком ходят? – забывшись, сказала вслух.
– И зимой, и по грязи, – ответил ей кто-то совсем рядом.
Она с удивлением обнаружила, что рядом с ней сидит какой-то смутно знакомый ей бомжевато одетый мужик. Когда Татьяна Ивановна присаживалась, то специально выбрала место поодаль ль остальных зрителей. Но сейчас остался только один. Остальные, наверное, просто ждали возможности собрать рассыпанные монеты, а теперь, поскольку поживы не осталось, разошлись.
– Это что, все киллера вызывают? – поинтересовалась Татьяна Ивановна.
– Да нет, просто развлекаются.
– А чего же им не хватает?
– А смысла жизни.
– Парадоксально: смысл жизни искать на кладбище…
Помолчали. Татьяне Ивановне идти никуда не хотелось. Солнышко припекало не по сентябрьскому. Было, наверное, градусов двадцать пять. Поставив босые ноги на туфли, она дремотно щурилась на деревья, выступавшие из-за кладбищенского холма.
Внезапно сосед воскликнул:
– Ой, что-то ты уронила!
И правда, что-то катилось от неё. Татьяна Ивановна вскочила и прижала предмет ногой. Наклонилась – пуговица.
– Спасибо. Если бы не ты, пришлось бы все пуговицы менять запасной-то нет.
– Спасибо не булькает. Позолоти-ка ручку.
– Да у меня и денег-то с собой нет.
– Так не бывает.
– Копейки на автобус.
– Дай хоть на пиво.
Татьяна Ивановна вытрясла из кармана монеты прямо в подставленные руки бомжа. Он спросил:
– Точно нет ничего больше?
– Нет придётся мне теперь в гору пешком идти.
– Что, вернуть?
– Ещё чего! Выпей за моё здоровье, тем более, его так мало осталось.
Взяв ведро, она пошла к дорожке. Бомж увязался следом: «Дай, хоть ведро донесу». Татьяна Ивановна отказываться не стала, устала очень. Налив воду в банку с цветами, она стала собирать инструменты, чтобы перейти к могиле родственников. Тем временем бомж прочитал:
«Пурит
София 1913-1967
Милда 1931-1992»
Пурит – еврейская фамилия?
– Латышская.
– Бабка и мать? А отец где? Тоже латыш?
– Русский. В Уремовске похоронен.
– Молодые какие…
Татьяна Ивановна подумала: и правда, какие молодые! Никогда об этом не задумывалась, а ведь умерла бабушка в неполные 54 года. Да и маму Татьяна Ивановна уже почти догнала…
Взяв ведро, она пошла по дорожке вниз. Вот могила бабушки Ирмы и дедушки Арвида. Бомж, который продолжал плестись за ней, по складам прочитал:
– Лиго. Тоже латыши?
– Да, – коротко ответила Татьяна Ивановна. Компания бомжа уже начала её тяготить. Как будто почувствовав это, он засуетился:
– Ты цветы-то поставь и воду в них вылей. Пока сорняки рвёшь, я водички принесу. Памятник ведь мыть будешь?
Татьяна Ивановна кивнула. Бомж ушёл наверх. Она ещё подумала: неудобно, человек помогает, и не за деньги ведь, знает, что в карманах ни копейки, а я даже не знаю, как его зовут.
Появился он с водой нескоро, когда Татьяна Ивановна уже собиралась уносить мусор. Выхватил у неё пакет из рук и бросил на скамейку: «Потом вынесу». Расположился на скамейке с удобствами: полулёжа, с мягким мусорным пакетом под локтем. Тут Татьяну Ивановну осенило:
– Коля? Коля Зосимский?
– Ну, – подтвердил он, ухмыляясь.
Колю Зосимского она помнила с детства. Он и в те времена, когда труд был обязательным, умудрялся нигде не работать, но на бутылку всегда имел, не отказываясь ни от какой подработки. Кажется, у него была инвалидность. Но силой обладал неимоверной: мужики вызывали на спор приезжих, заставляя Колю поднимать тяжести, гнуть подковы и т.д. Зосимский – это не фамилия, а кличка. Коля был из деревни Зосимки.
– Красивый памятник, – сказал Коля. – Дорогой. Ты ставила или дети их?
– Детей у них не было. А поставила сама бабушка Ирма. Вернее, ставила мама, а деньги дала она. На памятнике только место оставила для даты своей смерти. Памятник красивый, но возни с ним много. Видишь, как пыль видна на чёрном?