– И что дальше?
– А дальше до твоей бабушки дошло, что Лиго прав, потому что у него больше прав. Тот же уполномоченный посоветовал: у нас в районе оргнабор, быстренько отправь девчонку на стройки социализма. Там она и затерялась. Что дальше, уж я не знаю. А Лиго жили-поживали и добра наживали.
– Я только знаю, что бабушка работала на железной дороге. А после войны её перевели в Даугавпилс. Как местную уроженку, чтоб население доверяло. Там она комнату получила. А отец там в армии служил. Оттуда он привёз маму в Уремовск. А когда они разошлись, мама не захотела в Даугавпилс возвращаться. Тётя с дядей её к себе позвали. Я маленькая была, помню, мы на квартире у бабки Паши Кожевниковой стояли. Она тётка отцова, пустила нас, хоть и ворчала. А мамина тётка и отец родной… господи, почему бабушка ничего не сказала!
– Гордость свою не хотела уронить.
– А нашу гордость опустила ниже плинтуса. Ну, хоть бы запретила нам с ними общаться… да нет, она никогда ничего не запрещала. И мы с ними всю жизнь как с родными…
– Так они и есть родные.
– Да уж, узы кровные, кровавые…
Татьяна Ивановна подумала: «Хорошо, что я здесь последний раз. После этого возвращаться уже не захочется».
– Таня, ты от истории незнакомой роженицы сознание потеряла, – спросила Лена Шпильман. – А на историю любимой бабушки реагируешь сдержанно. Почему?
– То, что произошло когда-то в моей семье, мерзко… но реально. А то, что сейчас происходит в Утятине, я во сне видела. – Поглядела на недоумевающие лица подруг и добавила. – Вы меня знаете, я не суеверна. А снились мне на заводской остановке все ваши вчерашние покойники: висельник, семья погорельцев, беременная… и ещё один…
– Кто?
– Вижу, не верите. Так вот, сдаётся мне, что скоро найдётся дед Славка, о котором ты мне рассказывала. И будет он без головы… таким я его видела. Только не сообщайте мне об этом, а то я с ума сойду.
ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
На железнодорожный вокзал Уремовска они приехали за полтора часа до прибытия поезда. Таня хотела непременно посадить её в вагон, но Татьяна Ивановна решительно отказалась. Сказала, что походит по ближайшим магазинам. Клятвенно обещала приехать в мае. На этом и расстались.
В Москву поезд прибыл с приличным опозданием. В вагоне скверно пахло. Татьяна Ивановна вышла на перрон, вдохнула не очень свежий московский воздух и решила пропустить ближайшую электричку. Она вышла на вокзальную площадь, свернула в какой-то переулок и побрела по нему, глядя под ноги. Уже почти стемнело. Было холодно и слякотно. Дойдя до угла, она оказалась на широкой улице, по которой непрерывным потоком двигались машины. От проезжей части её отделял травяной газон. Прохожих было мало, только сзади плелись две мамаши с маленькими детьми. Вдруг послышался крик. Татьяна Ивановна оглянулась и увидела, что один из малышей непостижимым образом оказался на проезжей части, наверное, уронил игрушку. Рванувшись к нему через газон, она уже понимала, что не успевает. С другой стороны летела к шоссе юная мамаша. И тоже не успевала. Вдруг всплыл в памяти дурацкий разговор с Колей, и она закричала: «Остановись!», – и замычала от пронзившей её боли. Что-то стукнуло её в бок и поволокло по грязному асфальту. Ребёнок оказался у неё в руках, и она с силой откинула его в сторону газона. Потом стало темнее, перед глазами задвигались какие-то тени. Кто-то голосил, где-то далеко плакал ребёнок. Потом она увидела над собой испуганную физиономию какого-то мужика.
– Бабуля, ты жива?
– Ребёнок… – прохрипела она. – Ребёнок где?
– Держать надо детей! Ты, дура старая, чуть внука не потеряла!
– Значит, жив… – она удовлетворённо вздохнула и прикрыла глаза. – Теперь можно помирать… никому ничего не должна, никто мне ничего не должен. С жизнью в расчёте.
– Уберите женщину с проезжей части!
– Нельзя её трогать.
– Посторонитесь! Пропустите медиков!
Опять звуки стали затихать. В себя она пришла уже на носилках, когда, её запихивали в «Скорую».
– Ну, каскадёрша, повезло тебе, – сказал врач на рентгене. – Ушибов много, но переломов нет. Считай, здорова.
– А сотрясение? – спросила медсестра, сопровождавшая носилки.
– Лечится, – подмигнул рентгенолог. – Если пьяной не была, то без последствий.
Назавтра Татьяна Ивановна едва открыла глаза. Её трясло так, что звенела сетка кровати. На обходе врач невнимательно осмотрел ей и велел колоть анальгин с димедролом.
– Здравствуйте, – сказал мужчина в накинутом на плечи не очень свежем халате. – Я следователь…
Он представился, но Татьяна Ивановна тут же забыла и учреждение, и имя.