– Ладно, по дороге заскочим. По-хорошему и вас бы прихватить.
– А мы что, мы не кидались!
– Не кидались. Но подстрекали. Все беды от баб. Так, герои, а прощения попросить западло?
Митрохин презрительно фыркнул. В это время во двор въехала еще одна машин. Из-за руля выбрался крупный пузатый лысоватый с потным лицом Юрий Петрович Кожевников:
– Зоенька, тебе больно? Покажи, деточка, что они тебе сделали? Антонина, ты что? – это фельдшеру.
– Подожди, Юрий Петрович, тут Эле плохо.
– Они что, и в нее?!
– За племянницу испугалась. Слава богу, не сердце, это невралгия. Сейчас отпустит. Давай двигаться.
– Иди, поганец, прощения проси, – это в сторону машины. – Зоенька, прости меня, что сына подлецом воспитал.
– Вот, сопляки, смотрите на настоящего мужчину, – сказал доселе молчавший Константин. – Мужик отвечает за себя, за свою семью и за свое дело. А вы, деточки-девочки, за себя ответить не можете.
– Эй, подождите! Одного отец накажет, другого девчонки задразнят. А приезжему ничего? – возмутилась Потылиха. – Зоя, скажи, что с ним сделать!
– Он лысый будет, – засмеялась Зоя.
– Постричь его, да? Или сам облезет?
– Сам.
– Какой идиот загородил калитку? – крикнула Антонина.
– У меня мотор заглох, – виновато сказал Роберт.
– Так сними с тормозов и откати!
Костя с Робертом поспешно сдвинула машину. Зоя, держа за руку Юрия Петровича и обнимая тетку, протиснулась в калитку. Замыкала шествие Антонина в чемоданчиком.
– Юрий! – грозно окликнула вылезшая из машины супруга.
– Вот вам и Париж, и Диснейленд! – махнул он в ее сторону кукишем.
– Посмотрим! – она села за руль и уехала.
– Что, разведутся? – жадно спросила Потылиху толстуха.
– Они так-то уже лет пятнадцать. Хороший мужик Юрка, но слабак, а Варька его змея.
– Ой, у меня тоже что-то в груди заныло, – сказал Роберт. – По коньячку бы сейчас! Слушай, Костя, у меня дома сыр, зелень свежая, суджук. Коньяка, правда, на донышке, но по рюмочке будет. Саша, ты с нами?
– Вы, Роберт Вартанович, умеете подбодрить офицера при исполнении. Спасибо, что слюной не захлебнулся. Васильев, поехали!
– Мужики, меня примите в компанию, – сказал вернувшийся Юрий. – Эх, кобра моя машину увела. Но я живой ногой за коньяком слетаю.
– Не надо никуда лететь, коньяк есть, сейчас принесу, – сказал Константин и взбежал на крыльцо.
Роберт с Юрием пошли следом.
– Чем ты ее пугал?
– В Париж собралась. Хрен ей, а не Париж!
– А деньги у кого?
– У нее карта. Но я только что ее заблокировал.
– Ты серьезно?
– Не живем, а мучаемся. Я ради сына только с ней живу. А сын, видишь, маменькой прикрывается. А пусть победнее поживет!
– Так в случае развода все пополам?
– Ну, не все. Магазин до брака в собственность приобретен, еще отцом. Дом на маму построен. Не такой уж я лопух.
– А сына не жалко?
– А сын в богатстве барчуком растет. Пусть теперь в бедности поживет. Квартира двухкомнатная, в которой мы жить начинали, мамина зарплата да мои алименты. Не бедно, но и без шика.
После второй рюмки Роберт снова насел на Юрия:
– Вот, Юра, не понимаю я, как это мать своих детей обижать…
– Ее обидишь! Она сама кого хочешь обидит… одно слово – кобра!
– А женился на кобре, или она тогда другим животным была?
– Женился на кобре.
– Да, как говорят у вас, любовь зла.
– Не было никакой любви! Она выходила за мой универмаг, я женился просто потому, что женилка отросла, извините.
– Получше найти не мог?
– А мне все равно было. Кого я всю жизнь люблю, она во мне мужика не видит.
– Надя?
– Надя!
– Выпьем за Надю, – сказал Константин.
Выпили.
– А ты Надю знаешь?
– А то! Потылихина дочка. За такую женщину надо сражаться!
– А как?
– По-разному. Можно цветы дарить, можно серенады петь. А можно прийти и помочь бабку искупать.
– Это ты так шутишь?
– Какие шутки! Ты представляешь, каково хрупкой женщине бабку кантовать? Цветы – это, конечно, приятно. Но тяжести для женского организма – это гибель.
– Это точно. Теща моя тяжелая была, – сказал Роберт. – Без меня Элла надорвалась бы.
– Может, ей помощницу нанять?
– Юра, понравился ты мне. Поэтому привожу пример. Угостила тебя любимая женщина обедом в ресторане или приготовила обед дома – есть разница?
– Ну…
– За ресторан она заплатила деньги. В домашний обед вложила труд и душу.
– Понял… значит, деньги может дать любой. А поможет в таком интимном деле только близкий человек.
– Вот и становись близким!
– Ребята, как я вас уважаю!
Ираида Семеновна с Эллой, вернувшись с рынка, застали своих мужиков у дверей Погосянов в момент прощания.