Маша повела глазами в сторону Софьи Анисимовны. Посмотрел на нее и Игнатий Илларионович.
– Вы этой лгунье верите? – возмутилась она, покраснев.
– Могу вам солгать, что Киту выгнала я. Наверное, мне не хотелось с вами расставаться, ведь Марья Афанасьевна полагала пригласить меня в Петербург, а теперь берет Киту.
– Что?!
– Да, я остаюсь в родительском доме. Софья Анисимовна, наверное, рада…
Семейный скандал продолжался. Неожиданно отца поразила причина начала ссоры. Масла в огонь подлил Вася, простодушно сообщивший, что маменька не велела церемониться с сестрицей: они в доме хозяева, и могут заходить в любую комнату… кроме папенькиной, конечно. Зашла речь и о кавалерах. По просьбе Маши Вася принес томик с ее стола.
– Бенедиктов, – прочитал он на обложке.
– Вот, об этом кавалере они говорили!
– Глупая девчонка, – гневно сказал отец. – И вы поощряете ее в подслушивании и доносах, заставляя говорить о том, что выше ее понимания! И ты тоже хороша! Не могла убедить бабушку не сердиться!
– Я небогата, – тихо ответила ему Маша.
– Что?!
– Деньги дают право ругать, не слушая возражений… Она, как и вы, не давала мне слова вставить.
Некоторое время Игнатий Илларионович молчал. Потом сказал:
– Ступай в свою комнату. Наш разговор не закончен. – Лиза радостно хихикнула. – Лиза, ты наказана. На именины к Наде не пойдешь! Слушайте, дети, вы оба! Если еще раз зайдете к сестре без разрешения, наказание будет посильнее!
«Вряд ли что-нибудь изменится, – подумала Маша. – Зря я послушалась Киты. Только мачеха тиранить сильнее станет, озлобясь».
Глава 5
– Елена Игнатьевна, вам отдельное приглашение нужно? Что вы тут делаете? – в дверь заглянул директор музея Юрий Юрьевич, Юрка Петров, сын Лены Шпильман.
– А? – Елена Игнатьевна не сразу выбралась из середины XIX века. Прикрыв пачку ксерокопий адрес-календарём за 1903 год, она повинилась, вылезая из-за стола. – Наткнулась на возможных родственников, увлеклась…
– Ну-ка, – оживился Юрий Юрьевич. Он заглянул в картотеку, посмотрел её выписки и сказал. – Точно, предки. И Игнатий, и Августа – ваши родовые имена. У вас ведь тётка была Августа?
– Откуда вы знаете? – вырвалось у Елены Игнатьевны.
– Мама сказала.
Это у него тоже вырвалось. Что-то в последнее время происходило между ними. Когда Юрку поставили директором музея, Елена Игнатьевна даже обрадовалась: он был историком, очень увлечённым краеведением. Не то, что экономист по образованию Агаша, его предшественница. Той всё равно, чем заведовать: хоть баней, хоть планетарием. Елена Игнатьевна в присутствии посторонних звала директора только по имени-отчеству, хотя знала его с рождения и много нянчилась с ним в первые годы его жизни, помогая подруге. А потом подросший Юрочка катал в коляске её Зою.
Интересы их не предполагали соперничества: Юра занимался хронологией и историей народного образования, главной страстью Елены Игнатьевны был Коневич. Но в последние месяцы что-то случилось. Юра говорил с ней, едва сдерживая неприязнь. Спросить бы: может, место моё кому-то понадобилось, может, сплетня какая прошла? А может быть, начальство приказало избавиться от пенсионеров, он взял под козырёк, а сказать об этом подруге матери неловко, вот и злится? Елена Игнатьевна уговаривала себя, что уходить пора, но жалко было расставаться с интересной работой, да и малюсенькая зарплата была не лишней вдобавок к их с Зоей двум пенсиям. И обидно: ни одна из молодых сотрудниц музея ей в подмётки не годилась. Экскурсию они провести могли, двое даже отличались артистизмом, но ответить на каверзные вопросы – не всегда. А заниматься как она краеведческими изысканиями, публиковаться в прессе, областных краеведческих сборниках из музейных работников мог только Юра. Они даже вели постоянную рубрику в местной газете «Утятинский летописец», где печатали краеведческие материалы. Был почти готов к изданию труд десяти лет её жизни – «Лебединая песня Василия Коневича». Даже спонсора она нашла, и была твёрдая договорённость, что в следующем году владелец магазина «Универмаг Утятинский» Юрий Петрович Кожевников издаст книгу в соседней области, где цены ниже, а полиграфическая база не в пример лучше, чем в Уремовске. Конечно, гонорар не предполагался, краеведческие издания всегда убыточные. Но сам факт… может, Юра завидует? Да нет, он за шесть лет работы в музее уже выпустил две серьёзные книги. Спросить бы в лоб, да ведь не ответит, он явно избегает объяснений, рассчитывая, что Елена Игнатьевна не выдержит давления и уйдёт по собственному желанию.
Закрывая кабинет, она спросила: