– Нет, мастер Керин, гораздо серьезнее. Я должен вручить его драгоценное послание Его Императорскому Высочеству Дзучену Куромонскому да вдобавок забрать послание, которое Куромон в ответ пошлет Королю Королей, могущественному Ладжлату Мальванскому.
– О боги! – вскричал Керин. – А я-то воображал, что эти высокие правители послали бы для такого дела целое посольство – с послами, секретарями, слугами и солдатами.
– В самом деле, многие так и подумали бы, – отвечал Рао, у которого язык уже начинал заплетаться. – Но могущественный Гулам убедил их, что его план наилучший; он де предвидел его успех по звездам. Но, ясное дело, – добавил он, тараща глаза, как сова, – ты об этом обо всем и слыхом не слыхал! Это величайший секрет, и мой язык нем.
Керин подумал, что или чародей Гулам, или Король Королей явно не в своем уме, коль они доверили столь важную миссию легкомысленному юнцу, который после пары кружек чего-нибудь покрепче выбалтывает все, что знает. Но он тут же припомнил, как неосторожен был он сам в первый же вечер плавания. Этими соображениями Керин не стал делиться со своим собеседником, и беседа потекла в другом направлении: обсуждались одежды, подходящие для более прохладных районов Куромонской империи. Стюард принес ужин.
«Яркая Рыбка» плавно продвигалась вперед, но постепенно качка усилилась. Посреди ужина Рао значительно – учитывая коричневый цвет его кожи – побледнел, прикрыл рот рукой, вскочил и выбежал за дверь.
– Лучше с подветренной стороны! – крикнул Гуврака вслед.
Перед тем как лечь спать, Керин решил навестить второго пассажира. Молодой мальванец лежал на своей койке бледный и ослабший. На вопрос, как он себя чувствует, Рао отвечал со стоном:
– Я на этом проклятом корабле помру!
– Ты никогда раньше по морю не плавал?
– Нет. Среди ортодоксов нашей секты путешествия по морю считаются безнравственными, потому что моряк неизбежно оскверняет воды своими экскрементами. Это вызывает гнев божеств моря. Если я выживу, я больше никогда не...
На него валился приступ тошноты, но желудок был уже пуст. Когда ему полегчало, Рао схватил Керина за руку:
– Моя миссия чрезвычайно важна, и ее необходимо выполнить. От этого могут зависеть судьбы целых народов...
– И что же дальше?
– Я серьезно говорю. Поэтому, если я погибну от этой проклятой морской болезни, умоляю – обещай мне, что исполнишь мою просьбу.
Корину было жалко его, но он был начеку:
– Какую просьбу?
– Если я умру, выполни мою миссию за меня. Тебе не придется отклоняться от твоего маршрута, ведь ты тоже направляешься в Куромон.
Керин нетерпеливо махнул рукой:
– Ну да, ну да, но что именно я должен сделать? Чего ты хочешь от меня?
Рао скинул с себя простыню, и оказалось, что у него на шее висел на тонкой цепочке мешочек из промасленного шелка. Он переломил восковую печать, развернул мешочек и достал длинную полоску бумаги – необычайно тонкой и эластичной. Она вся была исписана крошечными мальванскими буковками, как бы висевшими на коротких горизонтальных линиях. Рао сложил бумагу и достал свечку, восковую палочку и медную печать, чтобы запечатать послание. Затем он объяснил:
– Вот это я и должен передать чиновникам императора. Если я погибну, обещай, что ты постараешься доставить послание!
– Что ж, – колеблясь, произнес Керин, – ладно. Обещаю, что по крайней мере попытаюсь. Но мне и пытаться не придется – я кое-что в мореходном деле понимаю: никогда не слышал, чтобы кто-нибудь от морской болезни помер. Тебе, может, и хотелось бы умереть, но едва окажешься на суше, как все снова будет в полном порядке.
– Надеюсь, – уныло ответил Рао.
Когда Керин вернулся в свою каюту и уже готовился лечь спать, явилась Белинка и принялась сплетничать:
– Вир этой ведьмы намекает, что его хозяйка что-то хитрое насчет тебя задумала... а яснее сказать не хочет.
– Что именно? Мне не нравится, когда против меня что-то тайное замышляют.
– Он не говорит, но, боюсь, она тебе не добра желает.
– А ты не могла бы у него выведать?
– Может, и могла бы... Я ему не на шутку нравлюсь.
– А как он выглядит? Я его не видел.
– Он предпочитает оставаться невидимым, но может воплощаться в тело, похожее на мое – только мужское.
– Что ж, сообщи мне, если узнаешь что-нибудь интересное. Спокойной ночи!
Они встали на якорь в Халгире, с мальванской стороны пролива, известного как Халгирские Клыки. Керин решил, что не стоит сходить на берег в этом грязном городишке, с полусгнившими домами и улицами, залитыми черной глиной. Обитали в нем голодные с виду мальванцы, носившие нечистые балахоны из хлопчатобумажной ткани. Керин удовлетворился тем, что многократно ответил «нет» низкорослым смуглым туземцам, пытавшимся продать ему свои грубые поделки, и сбежал обратно на корабль.
Ветер все держался, так что Сикхоново море удалось переплыть менее чем за четверо суток. На вторую ночь после отплытия Керин стоял, опершись о перила, и глядел то на пену за кораблем, то на ярко сверкавшие звезды. Месяц еще не взошел. Почувствовав легкое прикосновение, юноша обернулся и увидел Джанджи, которая беззвучно подошла и оперлась о перила рядом с ним.
– Нравится тебе плавание? – спросила она.
– Да. Иногда, правда, скучно становится – день за днем все одно и то же.
Он угадал, что она улыбается.
– Радуйся, что все одно и то же! Если случится буря, ты будешь мечтать об однообразии тихих дней.
– А что, ожидается буря?
Лоцманша пожала плечами:
– Разве это можно знать?.. Ты лучше скажи мне, мастер Керин, почему ты стал такой скрытный? За ужином ты о себе и слова не скажешь. В первый вечер ты откровенно обо всем рассказывал, а потом замкнулся, будто черепаха, что голову в панцирь втянула. Вот молодой мастер Рао гораздо откровеннее, чем ты.
– Что правда, то правда, – ответил Керин. – Честно говоря, в первый вечер, после того как он появился на корабле, я подумал, что это просто болтун, рассказывающий нам о таких вещах, которые его учитель предпочел бы держать в секрете. Но с тех пор он почти не показывается.
– Бедный парнишка! Он один из тех, кто начинает страдать от морской болезни, когда судно еще якорь не подняло. Вот ты вроде бы хорошо приспособился к жизни на воде, хоть вы с ним и похожи. Если бы у тебя кожа была посмуглее или если бы ты был потоньше, вас можно было бы принять за братьев. Только ты гораздо более скрытен.
Керин едва не принялся рассказывать о том, как Джориан готовил его к путешествию, но сдержался и просто заметил:
– Я не хочу докучать тебе и капитану россказнями о моих мелких личных делишках.
– Но нам вовсе не скучно! Например, я видела, как ты сегодня на палубе умывался. Про новарцев столько глупостей рассказывают! Кое-кто говорит, что половые члены у них длиной дюймов сорок и извиваются, как змеи, но ты вроде мужчина как все.
Керин сглотнул и покраснел в темноте:
– Спасибо на добром слове.
– И ты им орудуешь, как все?
– Насколько мне известно, да. – Керин подумал, что если волна смущения, охватившая его, будет нарастать, то вскоре он просто вспыхнет, как сказочный феникс.
– И вот еще... – продолжала Джанджи. – Поговаривают, что при виде женских грудей у новарцев вспыхивает такая безудержная похоть, что они бросаются на любую женщину как дикие звери. Правда это?
Она придвинулась поближе, слегка касаясь его. Керин почувствовал запах духов.
– Ну как сказать, это преувеличение. Правда, мы не привыкли видеть эту часть тела обнаженной где-либо, за исключением бань. Просто у нас разные обычаи.
Керин почувствовал, как у него закипает кровь. При свете звезд пухлая, зрелая Джанджи казалась почти красавицей. Его сердце бешено забилось. Он откашлялся:
– Ты хочешь сказать... ты бы хотела...
Он почувствовал, как ее рука скользит по его телу. Она воскликнула:
– Клянусь Крадхой-Хранителем! Видно, правду говорят... Верно, придется с этим считаться... Пошли, но тихо! Гуврака – человек ревнивый и свирепый.