Долго меня уговаривать не пришлось. Во-первых, я была замотана в полотенце и горящий непонятный взгляд, устремленный на меня, ничего хорошо мне не обещал. Во-вторых, я продрогла, а в-третьих, кажется, мне грозил вынос мозга, и не хотелось лишний раз позориться перед соседями. В общежитие стены тонкие, прослушиваются хорошо, и после такого очередная порция грязи выльется на мою голову с превеликой радостью в лице Евгерии Болотной – заклятые подруги на века.
Крепко вцепившись в полотенце, дабы оно не соскользнуло, проскочила мимо горящих черных округлившихся глаз и спряталась за шкафом, который находился напротив окна и оттуда жалобно спросила:
– Лорд Вайль, а вы так и будете тут стоять?- мне-то нужно как-нибудь в таком неприглядном виде взять вещи в шкафу на нижней полке и не засветить своим задом в полной красе перед магистром, поэтому я и хотела узнать ответ и ждала его с нетерпением. Но ответа не было, мне становилось холодно и, выглянув, я увидела, что магистра нет, как и окна с рамой. Стало жалко строительный материал и в носу от этого защипало. Он ведь там, на улице валяется, а у меня здесь холод и снег попадает в комнату.
Я шмыгнула носом, обошла шкаф, нагнулась, взяла теплые штаны, носки, свитер для уличных тренировок в зимний период и хотела уже разогнуться, как услышала тихий голос сзади:
– Курсант Авалиани, что вы себе позволяете?!
– Ой!– я таки разогнулась, оттянула вниз задравшееся полотенце и тут до меня дошло: это что же получается, пока я выбирала вещи, лорд-магистр под иллюзией невидимости все это время пялился на мой голый зад, ибо покинув общую душевую и не задерживая очередь, я накинула только полотенце, не подумав надеть белье. Одно полотенце и ВСЕ! Вот… бесстыдник!
Я вспыхнула как спичка и, не отдавая отчет своим действиям, развернулась под ухмыляющимся взглядом, кинула вещи на кровать, подошла к бывшему подоконнику, скатала из успевшего нападать снега шар и запустила им в удивленное лицо магистра, отвернулась и, напоследок громко хлопнув дверью, ушла ночевать к подруге.
Пусть сам идет и наматывает километры на беговой дорожке! Я обиделась. Сколько можно измываться над бедным курсантом?! Никаких нерв не хватит на всяких гуляющих под окнами вампиров.
После того дня прошла ровно неделя и сегодня меня на перерыве между лекциями вызвали в кабинет ректора для получения восстановленного оценочного листа, снова довели до слез и пригрозили напоследок.
Утерев кровавые слезы платком, я направилась в столовую, где меня ждали ребята.
Глава 1.2
Но не успела я пройти и трех метров, как из-за угла вывернул магистр Карат, остановился посреди коридора, укоризненно покачал головой и осуждающе сказал:
– Адриана, не жалеете вы нашего ректора, не жалеете… Ох, бедный наш лорд-магистр…бедный-бедный мальчик.
Это он-то бедный? Я его не жалею? И чтобы выяснить, что имел в виду магистр Карат, я развернулась и крикнула убегающему вприпрыжку мужчине:
– В смысле?
Мне не стали сразу отвечать, скрылись за поворотом, и уже оттуда я услышала высокий голос преподавателя:
– Готовьтесь к переменам, сержант Авалиани!
По-моему магистр Карат опоздал с предупреждением – перемены уже шли и, причем не первую неделю. Касалось это, прежде всего преподавателей, а потом уже и студентов. Проверяли и перепроверяли на знания и дисциплины всех, впору даже поваров на кухне, привратников у ворот, летающих приведений и невидимых домовых.
Постаравшись выкинуть из головы неприятные мысли, посмотрела на наручные часы, ахнула от потерянного времени и побежала в столовую.
И вот не зря мне мама всегда говорила: «Спеши, дочка, да не торопись!». С самого детства постоянно мне напоминала, и я прислушивалась до сегодняшнего дня. На подходе в столовую налетела на женщину. Она явно была выше меня, потому как врезалась я ей в глубокое декольте алого длинного платья, пробормотала слова извинения и хотела обойти вампиршу, как ухоженная фарфоровая рука с острыми черными ноготками вцепилась в мой подбородок.
Больно! Теперь борозды останутся, и потом ходи с такой разукрашенной рожей неделю!
Поднять голову и встретится глазами с леди, было поистине противно. И вообще по идее я должна уже валяться мешком перед ее ногами, целовать мыски туфель из бесценной кожи огненного дракона и молить Всевышнего остаться в живых. Но я продолжала стоять по двум причинам: первая – это мой подбородок, и вторая – я ненавидела ту, что являлась эталоном красоты среди всех женщин нашей империи, ту, что принадлежала к императорскому роду и ту, что расколола мою семью на две части.