— О, а вот и госпожа пробуждающая! — хмыкнул Барий. — Проспала, что ли?
— Да что ты себе… Меня задержали непредвиденные обстоятельства! — вспыхнула Сурьма.
— Всё хоть нормально у тебя? — насторожился парень
— Да. Обстоятельства преодолены, я готова к работе, — улыбнулась, но вышло агрессивнее, чем она планировала.
— Ну ладно, — кивнул технеций. — Господин начальник не сильно ругался.
— А он ругался? — тут же побледнела Сурьма.
По части упрёков начальник у них был настолько немногословен, что подчинённым приходилось догадываться о его намерениях исключительно по мимике его сосредоточенного неулыбчивого лица, и если он вдруг ругался вслух — дело было совсем плохо.
— Да нет, — махнул рукой Барий, — бровь приподнял. Левую. Один раз.
Сурьма облегчённо выдохнула: левая бровь у начальника служила для замечаний, правая — для выговоров с последующим лишением премии.
— А что, новый машинист сегодня не пришёл? — поинтересовалась она, изучая оставленные на столе технические листы с заданиями на день.
— А с чего бы ему не прийти? — пожал плечами Барий. — Ты его вчера видела? Как он тебе?
— Как ты и сказал, — поджала губы Сурьма, — какой-то старик.
— Да ему лет сорок всего! Это я вчера дал маху, я ж не знал, что как. У меня дядьке сорок, так он в том году женился. В первый раз, между прочим.
— И что это ты так за него вступился? — прищурилась поверх технических листов Сурьма.
— Да я и не вступался, — вновь пожал плечами Барий. — Но он вроде как дельный мужик, умный.
Сурьма презрительно фыркнула.
— А ты сегодня будто не с той ноги встала.
— Где мой лист? — перебила, нервно откладывая пачку бумаг обратно на стол.
— Так у него.
— У кого — «него»?!
— У новенького, Висмута.
— У нас живой паровоз? — обрадовалась Сурьма, но вновь нахмурила брови, когда Барий отрицательно помотал головой. — Тогда какого чёрта?!
— Ну ты вчера диагностировала колёса локомотива? Во-о-от, — парень оглянулся на двоих оставшихся в подсобке технециев в тщетных поисках поддержки. — А он его сегодня должен был сдать по документам владельцу. Но решил сам перепроверить. И говорит, что одно колесо не в порядке, и нужно бы прозвучить его ещё раз.
— И каким образом этот болван перепроверил, интересно? Диагност-то здесь я.
— Молоточком постучал. Звук, говорит, у того колеса подозрительный, нужно бы ещё раз…
— Сам он подозрительный, жупел ему в брюки! — прошипела Сурьма, хватая свой рабочий чемоданчик, — я сейчас по голове ему постучу! Молоточком! — и она размашистым шагом вышла из подсобки.
— Не понравилось девке, — крякнул один из технециев, глядя на захлопнувшуюся дверь, — что авторитет золотого диплома под вопрос поставили!
— Ну она ж у нас тут самая образованная, — поддержал его второй, — да и не ошибалась ведь ни разу за службу! Обидно ей, наверное.
— Так, может, Висмут ошибся, и с колесом всё в порядке? — обернулся к ним Барий.
— Может, и Висмут, — согласился первый технеций. — Но по нему сразу видно: мужик опытный, дело знает. Эх, чую, будет нашей Сурьминушке второй изгиб начальниковой брови за день!
— Ну либо — новенькому, — хмыкнул второй, — за задержку.
— Тогда новенькому будет ещё и «жупел в брюки» лично от Сурьминушки.
— Жупел в брюки ему в любом случае обеспечен, — сочувственно обронил Барий, — от Сурьмы не уйдёшь!
И все трое громогласно расхохотались.
Сурьма неслась через мастерские к открытым путям, окутанная плотными клубами негодования, словно сама была маленьким паровозом. Её ноги, обутые в высокие ботинки, так яростно чеканили шаг, что едва ли не высекали искры каучуковыми набойками (вот поэтому носить на себе металл пробуждающим нельзя), а пальцы до хруста сжимали ручку чемоданчика, и Сурьма уже во всех красках представляла, с каким удовольствием огрела бы новенького пьезоэлектрическим резонатором по башке, наверняка гудящей после вчерашней попойки…
«Стоп! — Сурьма резко затормозила, осенённая собственной догадкой. — Так он ведь пьян! Ну, может, не пьян, но с похмелья, поэтому и мерещится ему всякое!»
Уголок её губ изогнулся в ехидной полуулыбке: «Дельный, значит, мужик, умный? — припомнила она данную Барием характеристику. — Вот и посмотрим, кто здесь и дельный, и умный! Старый пропойца!» И она направилась к рельсам уже спокойнее.
— Доброе утро! — дружелюбно улыбнулся ей Висмут, всё ещё обходивший локомотив с молоточком, простукивая каждую гайку.