Глава 7
В логове
Из душного автобуса Любочка была вынесена плотной толпой веселых толстых теток с пустыми корзинами, возвращающихся, судя по всему, с центрального рынка после успешной торговли. Любочка была мокрая, исцарапанная этими самыми корзинами и вообще едва живая. Вдобавок ко всему на самом видном месте — на подоле ее светленького платьица — красовалось безобразное пятно фиолетового цвета. Стеснительная Любочка, обнаружив, чем именно кончился ее вынужденный контакт с вишневыми тетками, едва не кинулась обратно в автобус, но вовремя вспомнила, что ведь и в городе, где к тому же запросто можно напороться на знакомых, ей придется довольно долго двигаться по улицам в таком виде.
— Господи, ну почему я такая невезучая?! — в отчаянии вопросила она саму себя.
Остановка опустела так быстро, что Любочка даже не успела никого спросить, как ей пройти на нужную улицу.
Вообще-то Любочка никого и ни о чем спрашивать не любила, тем более старалась избегать контактов с незнакомыми людьми. Но Куницыно она собственными глазами видела сейчас впервые, хотя слышала об этом новорусском гнезде предостаточно.
Девушка прихватила юбку, как полагала сама, изящным жестом, зажав пятно в кулаке, отчего мгновенно стала походить на жеманную театральную пастушку из пьесы позапрошлого века, и двинулась к ближайшему углу, с интересом оглядываясь по сторонам и изредка бормоча себе под нос: «Живут же люди!»
За углом ее глазам предстала довольно широкая улица, утопавшая в садах. Пышная летняя зелень пенилась и вываливалась за высокие решетчатые заборы, словно выкипавшее молоко из кастрюли. Ровная и гладкая, как стол, дорога делила улицу надвое. Солнце жарило немилосердно. Куницыно в этот горячий полуденный час словно вымерло. Единственным признаком жизнедеятельности можно было считать две машины, одна из которых, довольно-таки побитая «Волга», стояла рядом с Любочкой, почти на углу. Вторая — у ворот, на которых, к Любочкиной несказанной радости, красовалась табличка с нужным ей адресом!
Она успела сделать всего один шаг по направлению к священной обители и очутилась как раз рядом с «Волгой», припаркованной каким-то идиотом так, словно он начал заворачивать, а потом передумал и выключил движок. И тут калитка на ее глазах распахнулась, словно изнутри ее наподдали ногой, и наружу вылетела толстая девка в джинсах, растрепанная, красная, как свекла, и пищащая неестественно тонким, детским голосочком на всю Улицу. Любочка не сразу разобрала, что девица как заведенная повторяет одно и то же имя, причем хорошо известное и ей самой. Затем она увидела, как дверца иномарки распахнулась и Лизка Голубева собственной персоной, в каких-то лохмотьях вместо одежды, вывалилась наружу. Самое ужасное и страшное заключалось в том, что Голубева, явно сошедшая с ума, лаяла! Противным, визгливым голосом и совершенно по-собачьи!
Обомлевшая от ужаса Любочка присела на корточки, прижимаясь к «Волге», единственному возможному укрытию, совершенно не замечая обжигающего прикосновения раскалившегося на солнце кузова машины. Но страсти на этом не закончились: внезапно «Волга» фыркнула, дрогнула, завелась и тронулась с места задом, совершенно не учитывая прижавшуюся к ней девушку. В самое последнее мгновение Любочка, завизжав в точности таким же писклявым, как у толстой девицы, голосом, отпрыгнула за угол, успев поразиться своей не зависящей от нее самой прыгучести, и покатилась в пыль, запечатлев в памяти еще один эпизод: Лизку Голубеву, затаскивающую кричащую девицу в машину… Затем Любочка, видимо, на какое-то время лишилась сознания. Потому что, когда к ней вернулась способность воспринимать окружающее, вокруг вновь не было ни души, обе машины словно растаяли в воздухе. И если бы сама Любочка не сидела при этом в пыли под чужим забором с таким ощущением, словно и «Волга», и иномарка, прежде чем исчезнуть, по очереди ее переехали, вполне можно было решить, что весь этот кошмар ей просто привиделся…
— У-у-у… — застонала девушка, поскольку первая же попытка пошевелиться отозвалась довольно сильной болью в спине. К счастью, сломано все-таки ничего не было. Вторая попытка оказалась удачнее, и, встав на четвереньки, Любочка преодолела пару метров в сторону автобусной остановки партизанским способом. И лишь после этого, уцепившись за прут решетки, рискнула подняться на ноги.
Единственное, что можно было с натяжкой признать положительным результатом жуткого приключения, — это то, что вишневое пятно на ее подоле исчезло. Точнее, различить его после того, как Любочка вывалялась в куницынской пыли, было невозможно.