– Пока я не посвящал учебе достаточно времени, – быстро добавил Дункан, по-прежнему смущенный.
– Не помешает знать, чего хочешь достигнуть, – прокомментировал Броуди. – Я тут рассказал о паре преступлений, над которыми мы работали с его отцом.
Дункан широко улыбнулся. Я достал кейс с вещами, которые всегда ношу с собой на работу: диктофон для записи наблюдений, одноразовая спецовка, ботинки, латексные перчатки, полотенца, щетки и два сита разных размеров. И полиэтиленовые пакеты для улик. Море пакетов.
Перчаток осталось не так много после работы в Грампианских горах. Спецовка была большого размера и налезала поверх куртки. Надел все, что нужно, включая защитные галоши. Обычно у меня есть химический раствор для нагрева рук, но он закончился. Пока придется потерпеть и потрудиться холодными пальцами.
Отложив в сторону сандвич, Дункан наблюдал, как я готовлюсь.
– Вас это не напрягает? Работать с трупами?
– Не наглей, парень, – укоризненно произнес Броуди.
Констебль смутился:
– Извините, я не хотел…
– Ничего страшного, – заверил я. – Кому-то надо выполнять эту работу. Ко всему… привыкаешь.
Однако его слова остались у меня в памяти: «Вас не напрягает?..» Простого ответа не найти. Да, многие люди полагают, что моя профессия отвратительна, но я этим занимаюсь. Я привык.
И кем же я стал?
Обеспокоенный этим вопросом, я вышел из фургона и увидел приближающийся серебристо-серый блестящий «сааб». Броуди с Дунканом тоже услышали гул мотора и вывалили посмотреть. Машина встала около «фольксвагена» Эллен.
– Какого черта он здесь делает? – раздраженно произнес Броуди, когда из «сааба» появился Страчан.
– Доброе утро, – сказал он, и следом выпрыгнул золотистый ретривер.
– Посади собаку обратно в машину! – крикнул Броуди.
Ретривер увлеченно принюхивался. Страчан протянул руку, но тут пес почуял запах и рванул в сторону коттеджа.
– Черт подери! – выругался Броуди и побежал ему наперерез.
Он передвигался на удивление быстро для человека такого возраста и телосложения. Броуди схватил собаку за ошейник, несмотря на ее старания увильнуть, и потащил обратно.
Страчан с перепуганным видом подбежал к нам.
– Боже, мне очень жаль!
Броуди продолжал держать ретривера за ошейник, передние лапы висели в воздухе, собака тщетно пыталась вырваться.
– Ты соображаешь, что делаешь?
– Извините, я посажу Оскара в машину.
Страчан протянул руку, но Броуди не отпускал ошейника. Собака была большой, а он держал ее с легкостью и так крепко, что животное начинало задыхаться.
– Я посажу Оскара в машину, – повторил Страчан уже тверже.
На секунду мне показалось, что Броуди и вовсе не собирается отдавать пса, но тут он всучил его хозяину.
– Вас тут не должно быть. И вашей чертовой собаки!
Страчан погладил беднягу, держа за поводок.
– Сожалею. Я не думал, что он убежит. Просто приехал спросить, могу ли быть полезен.
– Садитесь в машину и уезжайте отсюда. Это дело полиции, а не ваше!
Страчан сам начал злиться.
– Забавно, мне казалось, вы на пенсии.
– У меня есть разрешение здесь находиться. А у вас нет.
– Может, и нет, но это не дает вам права указывать, что мне делать.
Броуди стиснул челюсти.
– Констебль Маккинни, почему бы вам не проводить мистера к машине?
Дункан, смирно наблюдавший перепалку, встрепенулся.
– В этом нет необходимости. Я ухожу, – сказал Страчан. На щеках проступили красные пятна, хотя внешне он сохранял спокойствие. Он пристыженно улыбнулся мне, игнорируя Броуди. – Доброе утро, доктор Хантер. Прошу прощения.
– Ничего страшного. Просто здесь лучше не топтать, – сказал я.
– Конечно, понимаю. Но если я могу чем-то помочь, дайте мне знать. Что угодно. – Он дружелюбно потряс собаку за ошейник. – Идем, Оскар, негодник.
Броуди с суровым видом смотрел ему вслед.
Дункан начал, заикаясь, извиняться:
– Как-то я растерялся, не знал, что следует…
– Не оправдывайся. Я сам не должен был выходить из себя.
Броуди достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, пытаясь прийти в себя.
Закипел чайник в фургоне. Я подождал, пока Дункан уйдет заваривать чай, затем повернулся к Броуди:
– Вы не особо жалуете Страчана, верно?
– Так заметно? – Он с отвращением разглядывал сигарету. – Дурацкая привычка. Бросил, когда пошел на пенсию. А сейчас опять начал.
– А что вы имеете против него?
Броуди зажег сигарету и затянулся, вдыхая дым так, будто зол на него.
– Мне вообще такие люди не нравятся. Привилегированный класс, считают, если у них есть деньги, могут делать, что им в голову взбредет. Он не заработал ни гроша, получил все в наследство. Его семья сколотила состояние на золотых приисках в Южной Африке, во время апартеида. Думаете, они там охотно делились с рабочими?