– Все сказал? – процедил я. – А теперь уйти с дороги.
Это был риторический вопрос, но Ленни не понял, он решил продолжать эту неприятную для меня беседу:
– Я пропущу тебя только тогда, когда мне разрешат это сделать. Я не уверен, что ты не сбежал.
Гнев закипел в моих жилах. Я пытался посчитать про себя до десяти и успокоиться, я пытался взять себя в руки и…
Ленни вытянул тонкую руку, преграждая мне путь. Будто его предплечье сойдет за шлагбаум и остановит меня.
Я вскипел. Взбесился. Вышел из себя. Все негативные эмоции, которые я копил в себе, как коллекционер, наконец-то нашли выход. Сгрудились и ровным маршем проследовали к моим кулакам. Заставили их хотеть вмазать. Стукнули в голову, и ярость застелила глаза красной пеленой.
«Сражайся или умри», – чувствовал я, и от всей души, от всего сердца вмазал прямо по челюсти Ленни.
Он отшатнулся, сгруппировался и ударил меня в ответ.
Мы дрались до тех пор, пока в моей душе не осталось к нему ни ненависти, ни злости, ни школьных воспоминаний – ничего. Была пустота. И четкое предчувствие того, что общаться мы с ним больше не будем. Никогда.
Глава 8. Любовь.
– Али, что ты устраиваешь? – спросил подошедший Отто.
Сегодня был прекрасный день. Один из немногих, когда я чувствовал себя цельным, правильным и уместным среди хаоса жизни. Было раннее утро – рассвет пробивался сквозь горизонт, и с каждой новой порцией света мне становилось все радостнее и счастливее.
Пока Войн не было, я был предоставлен сам себе. Точнее, нет. Я был предоставлен ей.
С Дру мы проводили так много времени вместе, как никогда раньше. Неприятные темы мы больше не поднимали, а о приятном нам было о чем поговорить. Я бежал к ней на работу тут же, как город просыпался и появлялось шевеление: те, кто работал каждый день, отправлялись к местам труда, а такой счастливчик, как я, перестал хватать ненужную работу и, когда не было Войны, проводил его исключительно с Дру.
Отто хорошо общался со мной. Мне даже не пришлось перед ним оправдываться, почему я глаз не свожу с Дру: он, наверное, все понимал. Неудивительно: жителей он знал не хуже Деда, а, может, даже и лучше. У него была какая-то особенная способность запоминать каждого. Со мной понятно: я наделял каждого выдающейся внешностью, чтобы не запутаться, а Отто оно было и не надо, он и так помнил о жителях все: их работу, их повадки, их дом. Мне казалось, что его память натренирована не просто так. Там, откуда он пришел, он был явно не просто работягой.
Оттого я и удивился его утреннему вопросу-претензии. Кажется, еще вчера мы неплохо поболтали с ним. Что ему успело не понравится?
Он перехватил меня на пути к Дру. Да, сегодня я вышел раньше, чтобы успеть заглянуть в ресторан, в котором мы были с Отто (я успел заработать достаточно, чтобы иногда заглядывать к ним), и захватить для нее немного еды, чтобы она, отмывая свою бесконечную доску имен, не выдохлась.
Когда кто-то, кто тебе дорог, на волоске от небытия, это заставляет заботиться, знаете ли.
Любовь ли это?
Возможно.
Я еще сомневаюсь. Это слишком сложное чувство для таких простых, как мы.
– Али, ты оглох? – Отто навис надо мной, заглядывал в глаза и пытался привлечь мое внимание.
– Прости, дружище, – хлопнул я его по плечу, – задумался.
Да-да, не стоит удивляться: с этим хмурым и строгим типом я мог позволить себе такие вольности.
– Уж лучше бы ты больше думал о том, как ты себя ведешь, – буркнул Отто, смахивая мою руку, – на тебя жалуются. Спасатели говорили мне, что твои ночные вылазки за территорию участились и, ладно бы, если просто вылазки: разведчики знают, что ты нарочно провоцируешь Боссов и киллеров. Я, конечно, пытался их уверить, что они ошибаются, что ты разумный парень, мой друг, и не можешь совершать такие глупости. И они мне поверили, пока поверили, Али, – он сделал акцент на слове «пока». Это «пока» такое недолговечное и такое зыбкое, что я понимал – они только и ждут повода разверить. – Ты вызываешь угрозу на весь город, и за это тебе никто «спасибо» не скажет.
На Отто был серый сюртук и кепка. Он стал одеваться проще, когда мы подружились. Но ни его вид, ни его слова не заставили бы меня отказаться от моих планов.
– Я занимаюсь этим ради дела, – спокойно произнес я. Когда правда на моей стороне – бояться нечего.
– Решил натравить на город врагов? – его речь сочилась сарказмом. – Классный план.
Мой план был совершенно другой. И я думаю, что даже Дед уже понял, что я творю.
Интересно, рассказал ли он Отто или нет?
Ладно, расскажу сам.
– Это ради Дру, – произнес я шепотом, боясь, что нас услышать. Проходившая мимо Ластридия грела уши – я видел, как ее тело ненароком стала ближе к нам, а ее скорость значительно уменьшилась.