– Давай, – согласился я, – ты же не сильно расстроишься, если проиграешь? – хвастливо спросил я. Я лукавил – Дру часто выигрывала. Даже чаще, чем мне хотелось бы.
– Я поддамся тебе, – успокаивающе произнесла она.
И мы раскинули партию.
***
Мы дважды сыграли вничью, а один раз я все же выиграл, но радовался недолго. Дру шепнула:
– Я же обещала поддастся.
Расстроился я немного.
Потом мы пошли обедать. Вместе стояли в очереди, вместе ждали, пока нерасторопная бригада сыра Коррингтена отпишет каждому положенную порцию. Вместе с Дру было легче ощущать себя частью этого общества.
К тому же ей явно нравилось положение дел. Она не роптала, когда какие-то грязные ребята протиснулись вперед нас, заставив тем самым потратить еще пару минут на ожидание. Она не высказала недовольства, когда тарелка с едой упала ей под ноги и разбилась, обрызгав ее длинное платье. Я же посчитал, что тому, кто не удержал еду, руки явно следует перешить на положенное место. Но не высказал этого.
Дру с обожанием смотрела вокруг, поднимала глаза на небо и улыбалась ему. Она здоровалась со всеми приветливо и охотно, ей не приходилось даже сцеплять зубы, чтобы выдохнуть: "Хорошего дня! Приятного аппетита", и еще множество других слов, напрочь лишенных смысла.
Ей приносило удовольствие быть здесь. Я надеялся, что и быть со мной – тоже.
***
После обеда время тянулось быстрее. Я не успел оглянуться, как еще раз заглянул Най, осведомился о том, какие имена свободны. Приходил даже старик Уоррингтон, тот, мерзкий, из очереди. Мерзкий и честный. И почему-то жаловался Дру на несправедливость жизни – и сахара ему дали меньше, и воздух недостаточно чистый и вообще. Ему кажется, что мир полон лжи и обмана.
Не знаю, почему он решил вывалить это на Дру, но когда я уже был готов выйти из своего темного угла, где я перекладывал наши игральные камни с места на место, тренируя удар, чтобы в следующий раз честно победить, как я понял, почему он пришел сюда.
Дру успокаивающе гладила его по плечу и кивала. Кивала, хотя я знал, что она не согласна с ужасом окружающего нас мира. Она любила этот мир. И она находила в себе силы дать понять недовольному и обиженному старику, что он не одинок в своей жизни. Даже если это и было так.
Если во мне и было что-то светлое, то это была она. Потому что к другим я относился не очень.
И Дру наполняла добром не только мою жизнь, поэтому ее все и любили. Поэтому к ней шли. И поэтому в ней находили то успокоение, которого больше нигде не было.
Пока я об этом думал, начало смеркаться. Становилось темнее.
Так как Най уже наведывался узнать имена, то Дру могла себе позволить отлучиться. Мы отправились к реке, где долго-долго сидели на берегу, о чем-то болтали и, как мне кажется, были счастливы.
***
Когда же тьма опустилась на город, я проводил Дру. У меня были дела. Разумеется, те, знать о которых она не должна была. Я соврал.
– Пойду, – сказал я, – отдохну дома. Устал.
Ложь, когда она во спасение, не считается ложью?
Другой вопрос: страшно ли мне? Мне должно быть страшно. Но когда цель оправдывает любые средства, для страха места не остается. Хотя да – Боссы были отвратительны. Они бродили по полям, по одиночке, нюхали землю, искали наши следы.
Киллеры встречались редко, я их почти не видел, но знал – они меня видят. Их красный лазер был нацелен в мою голову.
Честно говоря, я ожидал, что после разговора с Отто меня остановят. Я даже не ожидал другого исхода и шел за границу скорее по инерции, чем с надеждой. Я просто не мог не идти, не мог сдаться. Я планировал двигаться в темноте – не слышно, как мышь. Слиться с тенью. Идти так, чтобы ни спасатели, ни разведчики – никто меня не заметил.
Но удача была явно не на моей стороне, когда под ногами попадались скользкие камни, спотыкаясь о которые я производил тот шум, которого не должно было быть. Я знал, что они меня слышат. Знал, что через мгновение мне преградят дорогу и отправят восвояси. Или под суд.
Но я шел, не собираясь останавливаться. Пусть хватают – я буду вырываться. Пусть следят и жалуются Отто – я не прекращу.
Но никто не гнался за мной, никто не останавливал. Я не оглядывался, но не слышал преследующих меня шагов, не слышал рупоров, которые велели бы мне остановиться.
Зато я заметил его. Огромного, громадного Босса. Слепыми глазами он водил вокруг, пробовал на вкус воздух, крутился вокруг себя.
– Эй, ты! – смело крикнул я. – Вот он я – попробуй, поймай!