Мне было неважно, какое имя им даст Дру.
Я потерял друга – и это волновало меня больше всего. Потерял. Он исчез, как исчез когда-то Фердинанд, давая жизнь мне. Вот пришло время и Отто обрести другую форму. Мы не грустили по этому поводу. Никогда не грустили. Но я делал это.
Почему сейчас? Почему не завтра, не через год, а именно сейчас, когда все наладилось, и городу был нужен Отто? Он был нужен и мне.
Жизнь – несправедливая штука. И из самого счастливого я в мгновение ока стал самым несчастным.
– У нас пополнение! – закричал кто-то.
Я не знал, куда деться.
***
– Мы никуда не уходим, – озвучила очевидное Дру. Я кивнул.
Ее тоже расстроило исчезновение Отто. Назвать случившееся смертью было нельзя. Потому что смерть не оставляла после себя ничего, а после Отто остались они. Все радовались, что способных поднимать купол стало больше.
– В глубине души ты понимаешь, что это было правильно.
Мы сидели у меня в кратере. В кратер Деда я больше не заходил и жить там больше не собирался. Поэтому мы с Дру ели лакомство перед портретом моего предка, чтобы хоть как-то унять пустоту, образовавшуюся после Отто.
Гибстон и Евзея – так Дру назвала его потомков.
Они действительно должны были поднимать купол, и пока ими занималась Розанна. Возможно, мы когда-то и познакомимся. Когда я смирюсь с неизбежностью этого.
– Почему? – переспросил я.
– Он прошел свой путь, – речь Дру была мудрой, – он исправил свои ошибки, и то, что он исчез – это естественное течение времени. Мы должны им гордиться и радоваться.
– Тогда я тоже должен исчезнуть, – ответил я.
– Настанет и твое время.
Пока оно не настало. Потому что, если Отто прошел свой путь, то я был на его середине.
– Мы обязательно отправимся в путешествие, – пообещал я, – сейчас эти… – замялся я, пробуя произнести злополучные имена, – Гибстон и Евзея, – получилось легче, чем я думал, – подрастут, они научатся поднимать купол не хуже нас с Отто, и тогда мы будем совершенно свободны.
Я бы хотел сказать, что хочу уйти сейчас. Тем более, когда отсутствие Отто очень сказалось на мне. Но то, чему меня научил уже пройденный путь, была ответственность. Я не мог бросить город. Но и управлять в нем я не собирался.
– В целом, мы победили, – выдохнула Дру, вставая со своего места и пристально разглядывая портрет. Она провела по нему пальцами, точно ища ответ у более мудрого существа, чем мы, – туристов больше нет, у меня есть способность, но…
– Но осталась одна неразрешенная проблема, – конечно, две. Но Отто было не вернуть. И я старался смириться с этим.
– Кто будет управлять городом, – озвучила мои мысли Дру.
Не то, чтобы это должен решить я, но мне казалось, что однажды мне зададут этот вопрос. Так или иначе во время Войны я и Отто стали негласными лидерами и, судя по результату, мы справились с этой ролью: город снова работал, как часы. К моему мнению прислушаются.
У меня для них пока не было готового ответа, но была идея.
Конечно, ее нужно обдумать, нужно посоветоваться, но мне показалось это правильным. Пока я буду тут, я смогу оценить верность этого решения. И, если потомки Отто, когда вырастут, хоть немного будут похожи на него, то роль главного достанется кому-то из них. А пока…
– У меня есть мысль на этот счет, – озвучил я.
Почему-то я был уверен, что мы не прогадаем.
Глава 16. Будущее.
– Дру, это тебе! Возьми мою!
– Нет, мою! У меня лишняя!
– Нет, она возьмет жвачку – и это не обсуждается!
Дру смущенно оглядывалась по сторонам и не знала, вежливо отказаться или, что было проще, согласиться. Когда жители узнали, что мы уходим путешествовать, ей безостановочно дарили новые способности. Они перестали быть в дефиците. После той Войны с туристами каждая повторяющаяся Война становилась еще короче, и каждая дарила нам новые способности. Настали времена, когда у каждого из нас их стало десятки. Мы обменивались ими и дарили в подарок. Вот и Дру провожали с почестями. Ее любили все, и хотели защитить от неприятностей, которые могли встретиться на нашем пути.
– Так! Разошлись! Дайте девочке спокойно уйти, – старик Уоррингтон подошел к нам своей старческой скребущей походкой и попытался всех разогнать. Конечно, это был рискованный шаг – сделать его главным, но к моей идее прислушались. Я знал, что он достаточно честный, чтобы править по совести и – если что-то пойдет не так – у него хватит сил признать, что он облажался. Что до его любви к принуждению… Я верил, что ему можно доказать, что есть более лояльные способы управления. В свое время то, как правил Дед, его не убедило. Что ж. Теперь, после пережитой Войны с туристами, он признал свою неправоту и был готов к экспериментам.