– Готов? – еще раз спросила Дру.
– Да идите уж, – сварливо поторопил Уоррингтон, делая вид, что занят делами, а сам тайком смахивая слезы со своего морщинистого лица, – уходите и возвращайтесь.
Я не знал, вернемся ли. Понятия не имел. Но от всей души пожал ему руку и поблагодарил за все. Странно было признавать, что тот, кто впервые обдал меня стыдом, в итоге стал тем, кому я верил больше всего.
Странная штука – жизнь.
– Ты уверен? – снова переспросила Дру, замечая, что я не смотрю на нее. Но мне не обязательно было смотреть, чтобы видеть ее развевающиеся рыжие волосы и яркое платье. Даже если я закрою глаза – Дру нарисована под моими веками.
Я взял ее за руку и спокойно выдохнул:
– Да.
Я был счастлив. Чувство правильности наполняло меня. Дру сжимала мою руку. Пройдя целый путь, я наконец-то обнаружил себя в том месте, в котором хотел быть.
Вот моя история. А ваша?
Эпилог.
В лаборатории было душно. Запах паров спирта, грязных склянок и человеческого отчаяния витал в воздухе.
– Я сдаюсь! – хватаясь за голову, изрек главный инженер и в сердцах кинул чашку Петри об стену. Она моментально разбилась, украсив пол своими осколками.
– Мы проиграли, – озвучил его мысли помощник.
Если уж лучшая лаборатория в мире терпела поражение, то у человечества не было шансов. Великие ученые много лет пытались придумать новое средство, которое смогло бы преодолеть все виды резистентности, но у них ничего не выходило.
– Они везде, – озвучил очевидное лаборант, – в воде, в земле, в воздухе. Они подчинили себе весь мир.
Ученый стянул с себя белую шапочку и протер ей лицо. Он, как никто другой, понимал причину этого феномена, и ему хотелось ее озвучить, несмотря на то, что уже каждый из пока что живых людей знал ее наизусть.
– А им говорили! – в последний раз возмутился он. – Говорили: ней пейте антибиотики по пустякам. А то повадились! У них болит зуб – они антибиотик, насморк – антибиотик, любая температура – антибиотик. И неважно, что не бактериальная инфекция! Но это еще что: ладно бы еще пили полный курс, а нет – им чуть станет лучше, и всё. Отмена! А бактериям только это и надо было! Теперь их ничего не возьмет.
Он устало опустился на пол.
Все было кончено.
Новых антибиотиков не было уже пятьдесят лет.