— Доктор Крей? — обращается ко мне мужчина.
— Один час. Это все, чем я могу помочь.
Он уже достает фотографию.
Черт! Все, я попал. На фото — зеленоглазый мальчик. Да, с такими же зелеными глазами, как убитая в Йемене. Совпадение! Я видел фотографии тысяч пропавших. Из них множество зеленоглазых. Но надо же было этому попасться именно сегодня! Появляется ощущение, что дело отнимет куда больше часа моего времени.
Глава 5
Бухгалтер
— Доктор Крей, спасибо, что смогли уделить время! Я — большой поклонник ваших работ.
Не уверен, что у народных мстителей должны быть поклонники, но ладно, примем это за комплимент.
— У меня оставалась пара пива, сейчас принесу, и вы расскажете мне о…
— Кристофер, мой сын Кристофер. А я — Вильям, Вильям Бостром.
Ну все, теперь у пропавшего есть лицо и имя. Кристофер стремительно перестает быть просто конвертом с фотографией, который можно проигнорировать.
Мы входим, и я приглашаю Вильяма за стол в кухне. Он кладет конверт и осматривается. Смотреть особо не на что: диван, телевизор — вот, пожалуй, и все.
— Только переехали? — спрашивает Вильям.
— Почти полгода назад.
— И живете один?
— Вы же понимаете, что от незнакомца такой вопрос звучит несколько зловеще?
Вильям усмехается.
— Да, пожалуй. Я вполне похож на одного из психов, с которыми вы наверняка сталкиваетесь регулярно.
— Именно. — Я достаю пиво. — Вот, держите.
— Спасибо. — Вильям делает такой малюсенький глоток, что становится очевидно: либо он вообще не пьет, либо завязавший алкоголик. Я забираю бутылку обратно.
— Есть кока-кола. Будете?
— Да, спасибо. Еще раз скажу: я очень ценю, что вы согласились помочь.
Угу, посмотрим, как он оценит, когда придется сказать ему, что помочь я в реальности не могу и ему пора уходить. Я возвращаюсь с банкой колы и снова сажусь.
— Прежде чем мы вообще начнем говорить, я хочу подчеркнуть одну важную вещь: причина, по которой вы вообще слышали о некоем докторе Крее, заключается в том, что я обратил внимание на переходы растительности в некоторых местах в Монтане, где были зарыты тела.
— Да, я помню. Экотоны, так, кажется, они называются. Области, где меняется растительность и одни виды пытаются вытеснить другие. А еще Джо Вик закапывал тела в ближайшей к месту убийства низине, чтобы эрозия почвы не обнажила останки.
А он, похоже, подготовился к нашей встрече. Лично меня еще передергивало от имени Джо Вика в обычной речи, хотя я понимал, что для других он мало отличался от Чарльза Мэнсона или Джо Банди.[1]
— В общем, теперь у ФБР есть эта технология. Полиция на местах уже применяет ее в дополнение к своим традиционным методам.
— Да, наверняка многие семьи смогут теперь найти своих пропавших.
И свое горе. Многие все еще ждут и надеются, что их близкие когда-нибудь вернутся. И это самое тяжелое в подобных делах. Эти люди расчитывают, что я дам им надежду. Но мне нечего им предложить.
— Крис был славным парнем. Правда. Я знаю, все так говорят. Но он и правда хорошо учился, не лез в неприятности. Знаете, правильный такой. Бывало, пойдем с ним в магазин с игрушками, а он сунет все карманные деньги в ящик для сбора пожертвований. Такой парень.
Вильям, что ты со мной делаешь?! Со сбежавшим наркоманом было бы куда проще. Но нет, на фото вовсе не малолетний преступник. Девятилетний пацан, пухлые щеки, добродушная улыбка. Излучает простоту и искренность.
— Как это произошло? — наконец спрашиваю я.
— Не вернулся из школы.
— Насколько актуальна фотография?
— Сделана примерно за месяц до исчезновения.
— А что полиция?
Вильям пожимает плечами.
— Сделали все, что должны были. Опросили соседей, расклеили объявления. Даже в новостях фотографию показали. Я звонил детективам, ведущим дело, но постепенно они перестали отвечать, объявления заклеили новыми, а в новостях появился другой пропавший. Какая-то белая девочка из Колорадо, кажется.
Вильям останавливается, когда соображает, что сказал. Я киваю. Да, мы относимся по-разному к преступлениям, где жертвы белые и где — чернокожие. На постоянные сводки о погибших в черных трущобах белые не обращают внимания. А вот стоит кому-то устроить перестрелку в церкви и убить десяток прихожан, которые случайно оказываются еще и чернокожими, — тут все возмущены, как положено. Это потому, что жертвы внезапно оказались чем-то нам близки.