Все вокруг меня замирает. Даже сумасшедшее вращение комнаты приходит в полную неподвижность. Мне становится ясно, что я дошел до ручки. Маккензи не может оставить меня. Она так нужна мне. Что толку заботиться о себе, если ее нет рядом. Быть без нее — какой-то ад. По телефону я слышу, как хлопает дверца автомобиля и заводится двигатель. Гэвин действительно едет.
— Дрю, я говорю серьезно, оставайся на месте. Я буду у тебя через несколько минут. Если ты хочешь поехать за Маккензи, я поеду с тобой. Я запрещаю тебе водить машину в таком виде. Мы обязательно сделаем это. Мы вместе поможем тебе.
— Я не нуждаюсь в помощи, — возражаю я. — Я нуждаюсь в ней.
Из телефона доносится рев двигателя, пока я продолжаю спускаться по лестнице.
— Ты любишь ее? — Гэвин шокирован этим фактом. Не то, чтобы я удивлен его реакцией. «Я никогда не полюблю снова», — клянусь я себе. Любовь как взрыв. Это как удар по твоим яйцам, от которого ты сгибаешься. Маккензи и я не должны были встречаться. «Невозможно полюбить вновь, — думаю я, — и уж точно не собирался делать Оливию беременной».
Как могло все настолько ухудшиться? Я даже не помню, когда был последний секс с Оливией. Как по ней, так мы трахались во время нашего последнего свидания, но я не могу точно сказать, правда это, или нет. Все, что удается припомнить за тот день, это что я пошел гулять с Оливией, и мы полностью разодрались. Проведя лишь один день с Маккензи, я уверился, что не могу продолжать свои отношения с Оливией, потому что вспыхнули чувства к Маккензи. К сожалению, я чуть было не отвернулся от Маккензи. Оливия запросто так сделала пару замечаний, что Маккензи спит с Джаредом. Я оставил это. Конечно, у меня не было причины злиться на то, что Маккензи и Джаред проводят ночи вместе, но я безумно ревновал ее, представляя, как Джаред касается ее, ласкает ее тело. Это выело мне мозг. Единственным помощником, о котором я вспомнил, был алкоголь, чтобы заглушить чувства, разъедающие мозг. Так что второй раз за несколько дней я сломал два года трезвого образа жизни, напившись в хлам.
— Я люблю ее, — тихо говорю я, потирая руками лицо.
— Ну, хорошо, младший брат. Мы попытаемся исправить это. Мы поедем к ней.
Моя ступня касается нижней ступеньки лестницы. Я с облегчением выдыхаю. Как мне удалось спуститься по лестнице, не сломав себе шею и любую другую кость, остается загадкой.
Успокоившись от обещания моего брата вернуть ее, я сажусь на нижней ступеньке, стараясь держаться ровно, ведь при каждом движении мой желудок норовит расстаться со своим содержимым.
— Дрю? Ты все еще там?
— Да.
— Я знаю, ты уже отвечал, но Оливия говорит правду, она действительно беременна?
— Да, — выталкиваю я сквозь зубы.
— Ребенок твой?
— Кому еще он может принадлежать?
— Я не знаю. Просто... — Гэвин тушуется. — Просто мне все это кажется не очень правильным.
— О, да ты прав. Только я мог так лажануться.
Гэвин вздыхает. Он ничего не может сказать. Это не единственная моя выходка, и кто может сказать, последняя ли она.
Пока я жду своего брата, опираюсь о лестницу, глядя в потолок. Я недостаточно пьян, не до того состояния, в котором хочу находиться. Если бы я был так пьян, как хотел, я, по крайней мере, мог бы забыть, сколько раздора вошло в мою жизнь, и как много несуразных вещей я делал до этого.
Быстрое дыхание Гэвина и шум мотора успокаивают меня. Одинокая слеза скатывается по щеке. У меня уже нет сил бороться с болью от ухода Маккензи.
— Дрю, вот я и нарисовался у ворот. А ты не смог бы встретить меня у двери?
— Да, — я кое-как поднимаюсь на ноги. Комната плывет перед глазами снова, но я решительно направляюсь к двери. Я должен сделать все, чтоб ее вернуть.
— Ладно, я сделаю это. Я сейчас пойду возвращать свою девушку.
Я направляюсь к входной двери, чтобы открыть ее.
— Черный «эскалейд» Гэвина прибыл, — просто говорит он. Брат опускает стекло в машине. Я знаю, что препаршиво выгляжу, но выражение лица Гэвина без слов говорит мне, что я себе льщу.
— Спасибо, Гэв. Ты всегда меня спасаешь.
Грустная улыбка опускает уголки его губ:
— Ну а для чего еще нужны братья?!
***
— Иисусе, Дрю! Позволь сначала остановить машину, а уж потом ты выпрыгнешь, — орет он, но поздно. Я уже пытаюсь выпрыгнуть и просто грохаюсь. Мои ноги ударяются о землю с последующим приземлением на задницу. Это не останавливает меня. Я чертовски пьян, но все же мне удается подняться и кое-как доковылять до ее квартиры. Свет в комнате горит, так что я понимаю, что она внутри.