Легкий ветерок обдувает одеяло. Я ловлю сладкий аромат невинного ребенка в моих руках. До меня доходит, что я вспоминаю запах Отэм. Даже если на картинке в моей голове мой маленький ангел был нетронутым и совершенным, правда была в том, что она все еще была запутана в пуповине, когда только родилась. Все там было в запахе крови, но это не останавливает мои мысли, что кожа её пахла совершенством.
Я пропускаю момент, когда ее маленькие ручки выскальзывают из-под одеялка. Спазм сжимает мое сердце. Я никогда не слышал голоса Отэм, ее плач. Я не видел ее движений. Все, что я помню, так это ее неподвижное тельце.
Маленькие пальчики сжимаются и разжимаются, словно стремясь постичь нечто. Я трясусь в ужасе, но движение прекращается лишь когда мой палец оказывается между ее маленьких пальчиков. Она сжимает ручонки, и я почти плачу. Пусть бы мой ангел тогда пошевелился. Только один раз. Но ее движений никогда не было. Она не дала возможности ощутить хоть одно ее движение. И хотя это было случайностью, это всегда будет моей виной.
Я смотрю на сладкую крошку в моих руках, на то, как крепко я сжимаю ее в своих объятиях. Как нужно держать ребенка? Я реально не знал этого, но награда в том, что я делаю это хорошо. Я прикусываю губу, пряча слезы, угрожающие разоблачить мой страх, когда я держу ее, и, в конце концов, успокаиваюсь.
Если бы я только мог держать ее так всё время. Слышать ее плач, узнать ее сияние, аромат ее кожи. Но ничему из этого не суждено сбыться. Если бы все сложилось тогда с Ребеккой, я никогда бы не встретил настоящую любовь моей жизни. Пока я думал о Ребекке, я ошибался. Я не знал настоящей любви, пока не встретил Маккензи, которая доказала мне, что все произошедшее имеет свои причины.
Пока я стою там, удерживая идеальный маленький кусочек рая, все обсуждают наше путешествие во Флориду, только мы стоим неподвижно. Я слышу часть разговора о ребенке, который так уютно устроился в моих объятиях. Из этого я понимаю, что Маккензи хочет ребенка по возвращении. Чего она не осознает, так это моего желания быть вместе с ней. Но об этом можно поговорить позже.
И пока я могу сказать что, удерживая малышку как профессионал, в моей жизни происходит поворот в пользу труднейших из вещей, которые я непременно сделаю. Не вопрос, насколько я боюсь таких перемен. Но некоторые старые раны могут исцелиться, и я на пути к выздоровлению.
— Вау, — восклицает Гэвин, взглянув на часы. В этот момент церковь уже пуста. Тут и там остается ещё несколько отставших живых душ.
— Я ненавижу расставаться, но мы должны поехать в аэропорт. Наш вылет через пару часов.
Пелена грусти окутывает нас.
— Я прощаюсь с вами, — говорит Гэвин. Он поворачивается к Гленде, сжимая ее в объятия.
— Веди себя прилично.
Гленда смеется, хлопнув Гэвина пониже спины.
— Уверена, что буду.
Мы начинаем прощаться, но ни один не готов нас отпустить. Джеки забирает малышку, но Юстис подается в мою сторону.
Маккензи поворачивается ко мне, ее лицо опущено, и она шепчет:
— Это только на одну неделю. После этого мы разберемся во всем.
— Обещаешь? — я умоляю ее.
— Обещаю. У нас остался смех, еще сделаем много снимков. Если у них мальчишник, то я хочу разоблачить их.
Я смеюсь, сминая ее губы своими.
— Вот что я могу, — молчание воцаряется между нами.
— Ты уверена, что не хочешь вернуться?
Маккензи дотрагивается до моей щеки, обрисовывая мои губы большим пальцем.
— Я уверена.
— Хорошо, — целуя, я дую на подушечку большого пальца. — Я позвоню тебе, когда мы приземлимся.
— Ты лучший.
Наклонившись, я целую ее ещё раз. Мне наплевать, кто смотрит на нас и где мы целуемся. Я озабочен прощанием с ней:
— Увидимся, — вдыхая аромат ее губ, говорю я девушке всей моей жизни.
— Я буду ждать тебя, — повторяет она.
Неохотно я отпускаю ее и смотрю, как она уходит. Я вздыхаю, когда она исчезает в ярком солнечном свете. Я двигаюсь к машине к водительскому месту. Гэвин и Джаред уже сидят в машине.
— Энди, — я поворачиваюсь и вскидываю руку к глазам, заслоняясь от полуденного солнца. Маккензи стоит, опираясь на дверь её машины и улыбается.
— Я люблю тебя, — кричит она. — Не забывай об этом.
— И я люблю тебя, — отвечаю я. — Увидимся через неделю.
— Одна неделя.
После отъезда Маккензи остается лишь отражением в зеркале заднего вида машины. Этот уикенд стал не таким, как я хотел. Если бы Маккензи только поехала со мной. Я не рад ехать в Бостон один, но я думаю обо всем хорошем, что ждет впереди.