— Я действительно рада тебя видеть.
Я протягиваю руку и провожу по ее голой шее. Ее глаза расширяются, и она понимает, чем расстроила меня минуту назад.
— И я тоже. Я скучал по тебе, — я беру ее за руки, ближе прижимая к своей груди. Все мое существо тянется к этой женщине, даже, несмотря на всю ту боль, что она причинила мне своим уходом. Я целую ее в макушку, вдыхая ее сладкий аромат.
— Увидимся вечером.
Маккензи высвобождается из моих объятий. Я тотчас же ощущаю пустоту и холод. В ее глазах собираются слезы, но она не позволяет им пролиться.
— До вечера.
Она быстро поворачивается и выходит из офиса. Проходя мимо Гэйджа, она приостанавливается и отрицательно качает головой, прежде чем исчезнуть из моего поля зрения. Как только она скрывается из виду, Гэйдж поворачивается к нам. Мягкость исчезает из его глаз. Мгновение мы не отрываем глаз друг от друга.
— Я покажу вам дорогу назад, — озвучивает он. Голова кружится при мысли, что мы можем уехать.
Мы втроем покидаем офис. Гэйдж запирает за нами дверь. Джаред и Гэвин идут впереди меня, оставляя меня наедине с этим гориллообразным монстром. Зверь внутри меня опять высовывает свою уродливую голову, чтобы спровоцировать этого монстра.
Мы как раз проходим мимо офиса Джеки, и я заглядываю внутрь. Маккензи сидит перед столом Джеки, закрыв лицо руками. Я не могу сказать наверняка, плачет она или нет.
— Ты это видел? — рычит Гэйдж так, чтобы только я мог его услышать. — Твоих рук дело.
— Я понятия не имею, о чем ты толкуешь.
— Ну конечно, не имеешь. Ты всего лишь самовлюбленный придурок, что просаживает свою жизнь.
Если бы он только знал моего отца, он бы думал по-другому.
— Ты ничего обо мне не знаешь.
Гэйдж хватает меня за руки.
— Я знаю, что это ты разбил ее сердце. Ты ведь пообещал ей луну с неба, но так и не добыл. И я знаю, что именно ты — причина ее страданий.
Я вырываю свои руки из его хватки.
— Она бросила меня! — Гэвин и Джаред поворачиваются, чтобы прийти мне на помощь, но я жестом останавливаю их.
— Она имела полное право бросить тебя.
— Не то, чтобы я был чем-то тебе обязан, но ты и понятия не имеешь, что произошло между Микки и мной.
— Прекратить называть ее так! Ты не член ее семьи.
Мое лицо напоминает одну сплошную ехидную гримасу. Я шагаю вперед, расправляя плечи. Этот мудак может быть и выше меня, и шире, но мне-то что. Я хочу взять его за задницу.
— Ей нравится, когда я ее так называю. И пока она мне не скажет называть ее как-то по-другому, я буду продолжать звать ее Микки.
— Ты на самом деле мудак. И что она в тебе нашла, мне никогда не понять.
Я пожимаю плечами с видимым равнодушием.
— Тебе и не нужно. Все, что ты должен знать, это что я приехал отвезти ее домой. И я отвезу. Уж будь уверен.
— Она и так уже дома. Этому месту она принадлежит. Ты не мог бы оставить ее в покое? Она наконец-то снова начала смеяться.
Одна из его стрел больно ранит меня, но я не дрогну. Даже если очень хочется. Я ухмыляюсь и приподнимаю брови.
— Это место было ее домом. Но это не твое чертово дело. Я люблю ее. Вот почему я приехал за ней.
— Ты не знаешь ничего о любви, чертов выпендрежник.
— О, ну и что?
— Я знаю гораздо больше об этой женщине, — он кивает в сторону кабинета Джеки. — Чем ты когда-либо узнаешь.
— Мечтай, — парирую я.
Гэйдж тычет в меня своим толстым пальцем.
— Я предупреждаю тебя прямо сейчас, грязный адвокатишка. Если ты только подумаешь причинить ей боль, ты ответишь за это. Я сам вытрясу из тебя душу.
Я отталкиваю его руки от своей груди.
— Ты любишь ее. Я не виню тебя. Ее легко полюбить. Но вбей в свою пустую башку, у тебя нет шансов.
— Как может такой умник быть таким идиотом? — смеется Гэйдж и обходит вокруг меня. — Я серьезно. Если ты еще раз попробуешь разбить ей сердце, будешь иметь дело со мной.
Гэйдж уходит, оставив нас втроем за прилавком.
— Черт, — ругается Джаред. — Он страшный ублюдок.
— Гаргантюа? Нет. Он просто мягкая кошечка, — я ухмыляюсь.
— Гаргантюа? Теперь ты озвучил то, о чем я подумал, — Джаред хлопает меня ладонью по спине. — Еще не все потеряно для тебя.
Я качаю головой, закатив глаза.
— Давайте убираться отсюда.
Мы выходим из здания, садимся в старушку, взятую напрокат, и отправляемся в отель, чтобы подготовиться к ужину. Ужин всей семьей, возможно, не идеал для воссоединения с Маккензи, но я начну с него. Я могу улучить момент сегодня вечером, когда она будет одна, чтобы поговорить с ней. У нас столько всего накопилось, что нужно обсудить, а времени так чертовски мало, чтобы сделать все это правильно. Если ее реакция на мое присутствие хоть как-то укажет на то, что она по-прежнему ко мне небезразлична, у меня есть надежда все исправить. И немного надежды — это все, что мне нужно!
Глава 7
Солнце уже висит в западной части неба, расцвечивая мир вокруг множеством оттенков. Волны жара плавятся в воздухе, видимые даже невооруженным глазом. Уже смелая и красивая луна заслоняет собой горизонт, прогоняя солнце с небес. Изображение достойно самых фантастических фильмов. Два небесных тела, так и просящих отобразить на холсте цвет и тень.
Мое сердце рвется к горлу, когда дверца машины вдруг захлопывается, уступая сильному порыву ветра. Я глубоко вздыхаю, стараясь дышать через нос. Почему я так нервничаю? В суде я справлялся порой с очень неразрешимыми ситуациями, не моргнув глазом, но в отношении семьи у меня нет уверенности. Встреча с семьей нагоняет на меня ужас. Лучше бы я провел день в суде, разбирая жизнь самых непримиримых оппонентов.
Посмотрев на часы, я вздыхаю с облегчением.
— Вовремя!
— Ты гнал, как сумасшедший. Просто удивительно, что мы добрались сюда живыми, — напутствует Гэвин. Ветер никак не дает ему открыть дверь. Наконец он выбирается, и дверь тут же захлопывается под порывами ветра. Гэвин тихо ругается.
Я усмехаюсь, наблюдая мнимое хладнокровие моего брата.
— Кончай ругаться! Я ведь довез вас в целости и сохранности.
Джаред проводит пятерней по непослушным волосам.
— Едва ли, — бормочет он.
Нам представляется редкий случай лицезреть Джареда без бейсболки. Мы все постарались одеться для семейного ужина — хорошие джинсы, оксфордские рубашки, и в моем случае, конверсы.
Я закатываю глаза и двигаюсь в сторону причудливого одноэтажного дома из красного кирпича. Огромный дуб бросает тень на передний двор, а по периметру растут кусты роз, кажущиеся равнодушными к вечернему зною. Очаровательная веранда, и даже качели придают завершенность облику современного южного дома. Я ничем не могу помочь себе, но представляю, как Маккензи в юности качается на качели в теплую ночь, мечтая, что произойдет с ней в жизни.
На крыльце уже горит свет, так же как и во всем доме, приветствуя нас. Гэвин нажимает на кнопку дверного звонка. Звучит, как будто вечеринка началась без нас.
— Сколько людей будет здесь, — размышляю я вслух.
Джаред указывает на голубой «минивен», припаркованный за «Приусом» Маккензи, и немного в стороне большой пикап, который мы видели в бодишоп.
— Я уверен, Джеки, Коди и дети тоже здесь.
Великолепно. Дети. Ребенок. Я выпрямляю спину, борясь с тошнотворным чувством, что угрожает поглотить меня целиком. Но решение находится довольно быстро. Все, что я должен сделать этим вечером, так это сосредоточить свое внимание на Маккензи, и не обращать никакого, ну вообще никакого внимания, на маленькую девочку.
Гэвин снова нажимает кнопку дверного звонка, и мы слышим, как кто-то внутри дома топает в сторону двери.
— Иду! — раздается голос ребенка. — Я иду!
— Юстис, дождись взрослого, — раздается окрик кого-то постарше.
— Я понял, папа! — дверь распахивается и молодой парень, больше похожий на тинейджера, предстает перед нами. Его каштановые волосы, больше похожие на патлы, развеваются весело и беззаботно, блестящая улыбочка играет на веснушчатом личике.