Маккензи поворачивается. Ее глаза вспыхивает.
— Бабушка!
Бабушка взмахивает рукой, отметая все возражения.
— Тише, девочка. Я просто наслаждаюсь прекрасным творением человечества в лице этого мужчины.
— Я же говорила вам, что он, потрясающе красив, — комментирует Линдси, отворачиваясь от меня и возвращаясь к своей работе.
— Да, ты говорила. Ни одна женщина не смогла бы устоять перед этими потрясающими голубыми глазами и очаровательными ямочками. Я ведь права, у тебя нет недостатка в женщинах?
Моя улыбка становится шире. Эта женщина потрясающая.
— Ну да, нет.
— Да ты не скромничай.
— Дрю? Скромный? Да он и не узнает ее, даже если она будет сидеть на кончике его носа, — поддакивает Джаред.
Раздается громкий смех, больше похожий на фырканье, из угла, где находится Маккензи. Я перевожу на нее взгляд, чтобы увидеть, как ее руки летят ко рту. Наши глаза встречаются. Искры сыпятся между нами. Она убирает руки от лица, открывая потрясающую улыбку. Самый прекрасный оттенок румянца постепенно заливает ее лицо, спускаясь на шею, заставляя меня до боли желать прикоснуться к ней.
— Вы видите, — начинаю я. — Для моих глаз создана только одна женщина, — я подмигиваю Маккензи. Ее улыбка дергается. Легкий вздох срывается с ее губ, и она отворачивается. Она точно знает, к кому я обращаюсь, и это заставляет ее немного нервничать. Это означает, что я все же волную ее.
— У меня все же есть шарм, сынок, но мы просто встретились. Давай-ка познакомимся поближе до того, как ты сделаешь стойку вокруг меня и скажешь, что твои глаза смотрят только на меня.
Мой рот раскрывается. На одно мгновение я теряю дар речи. Это редкое явление для меня. Никто никогда не был в состоянии раскрыть лучшее во мне. Черт, эта милая старушка поражает меня. Тем не менее, я быстро оправляюсь и блещу первым пришедшим на ум остроумием.
— Милая, ты прекрасная женщина, но ты не для меня. Я боюсь, что разобью твое сердце.
Бабушка отпускает мой подбородок и гладит по щеке.
— Мальчик, ты не представляешь, насколько ты ошибаешься, — она обходит меня и щипает за задницу. — О, форма. Приятно, — я чуть не умираю на месте. Эта женщина не только лишает меня дара речи, она еще и заставляет меня покраснеть. Она бьет все рекорды! Один из которых, я уверен, Гэвин примет как рекомендацию на будущее.
— Мама! — ругается Билл. — Следи за своими манерами. Ты ведь не хочешь запугать мальчика до смерти!
Бабушка склоняет голову набок, глядя на своего сына.
— Это не мальчик, Билли. Стоящий здесь Дрю — настоящий мужчина!
Джаред и Гэвин практически складываются пополам от смеха.
— Как это вы столько знаете обо мне, а я ничего не знаю о вас? — спрашиваю я.
Она гладит мою задницу и улыбается, обнажая негабаритные протезы.
— Мое имя Гленда, — начинает она. — Но все зовут меня бабушкой.
— Может, я буду называть вас Глендой?
Ее язык скользит по зубам.
— Только если ты не будешь орать мое имя.
Маккензи оборачивается, в глазах пляшут смешинки.
— Боже, бабуля! — она закрывает лицо, пряча свое смущение.
— Ты можешь все сделать лучше, чем он, — рычащий голос прерывает наш стеб.
Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на говорящего, и обнаруживаю Гэйджа в комнате недалеко от кухонного стола. Он открывает холодильник и достает бутылку пива. Он уже закончил работу на сегодня и принарядился в старые потрепанные джинсы и футболку с рукавом-четвертью, обнажающую татуировки на руке. Голос в моей голове требует таранить кулаками его рожу. Высокомерный мудак не должен находиться в этом доме и вести разговоры, так что я обеспокоен.
Никто не отвечает ему, даже Маккензи не глядит на него. Я не возражаю. Он мог бы и раствориться в воздухе, чтобы я обрел спокойствие. Мудак ебучий.
— Что это ты там, спряталась за плитой? — протестует Гленда. — А я вот воспользовалась ситуацией.
— Иди уже, бабуля! — звучит голос Коди сквозь смех, — это о том, что ты переметнулась к кому-то новому.
Маккензи так и застывает, не произнеся ни единого слова. Язык ее тела кричит: «Беги от него!». Она стискивает челюсти и сжимает деревянную ложку в своей руке так, что белеют костяшки пальцев. Это похоже на борьбу молодости и опыта. Молодость все же берет верх.
— Хорошо. Вот он, весь твой, — сдается Гленда. Она толкает меня вперед и поворачивается к Гэвину. — Я тут обнаружила еще один неплохой экземплярчик, — глаза Гэвина расширяются, и краска смущения затапливает лицо.
— Как тебя зовут, милашка?
— Гэ-эвин, — смущается он.
— О, не бойся меня. Я не кусаюсь, — она молчит. — Во-первых, он сядет рядом со мной за столом. Он немного стеснительный, но мне нравится, — она гладит Гэвина по щеке и поворачивается, обводя взглядом всех.
Мой живот крутит от смеха. Гэвин выглядит как олень в свете автомобильных фар. Все было ничего, пока приставали ко мне, но, когда дело касается его самого, он теряется.
— Я помолвлен, — бормочет он.
— Я же не собираюсь за тебя замуж, — Гленда сграбастывает его руку, выворачивая к себе палец с кольцом. — Длинные пальцы. Ты так и будешь веселиться.
— Помогите! — молит Гэвин.
— Извини, приятель, — говорит Джаред. — Ты сейчас свой собственный.
Детский плач разносится по комнате. Стеб вокруг меня переходит в бессмысленный треп. Все, что я могу видеть, это две маленькие ручки, освободившиеся из одеяльца. Кровь застывает у меня в жилах. Я чувствую, как потеют ладони, и холод распространяется по всему моему телу.
— Малыш, — Джеки глядит в сторону мужа. В ее глазах светится любовь. — Можешь подержать ее? — она протягивает ребенка Коди. Грудь щемит при виде маленькой девочки. Я быстро отвожу глаза, только для того, чтобы в итоге наткнуться на внимательный взгляд Джеки. У этой женщины интуиция даже лучше, чем у Маккензи. Мне придется быть настороже рядом с ней.
Джеки подходит к нам, протянув руку для рукопожатия. Она почти такая же высокая, как и Маккензи, но Микки стройнее и меньше, ее тело скульптурно из-за бега. Джеки покоренастее.
— К сожалению, я не смогла поговорить с вами раньше. Первая неделя как я вышла из декрета. Я Джеки, — ее рукопожатие крепкое. По моему мнению, женщине с таким рукопожатием стоит доверять, она заслуживает уважения и восхищения.
— Приятно познакомиться, — отвечаю я с поклоном.
— Пап! — Юстис влетает в комнату, улыбаясь от уха до уха. — Скайландеры Гиганты, — слова звучат как песня.
— Во-вторых, сын, — отвечает Коди.
— Пажавуста!
Маккензи хватает полотенце, вытирая руки, прежде чем отбросить обратно.
— Я помогу настроить его для него.
— Скайлендеры? — переспрашиваю я.
— Это видеоигра, — поясняет Джаред.
— Ты хочешь поиграть? — Юстис смотрит на меня с мольбой в глазах.
— Может быть, после обеда, — отвечает Маккензи за меня.
— То же самое для тебя, Юстис. Ты поиграешь после обеда, — Джеки глядит в сторону Маккензи, которая уже собирается отправиться за ребенком.
— Хмм, — мямлит она.
— Послушай свою маму, сынок. Она сказала, после обеда, — повторяет Коди.
— Как насчет того, чтобы всем сесть за стол. Ужин почти готов, — предлагает Маккензи ребенку. Ее голос был мягок, и она очень нежно обращается с ним. Юстис смотрит на нее, но в тоже время чувствуется, что он смотрит будто сквозь нее. Она проводит костяшками пальцев по его щеке. Он ухмыляется и отскакивает от стола, демонстрируя еще один довод в пользу того, что ему не нравится, что ему сказали «нет». Ребенок просто принимает то, что ему сказали.
— Восхитительно, — шепчу я.
— Она на самом деле вместе с ним, — поясняет Джеки. Я продолжаю глазеть на Маккензи, которая помогает Юстису выдвинуть стул. Она так добра и терпелива. Я балдею от нее. — Вот он, ее резон заниматься тем, чем она занимается, знаешь ли.
— Действительно? — спрашиваю я. Маккензи никогда не упоминала, почему она стала логопедом. Она только приводила мне доводы Джареда.