— О, нет! — восклицает Маккензи, сокращая дистанцию между нами. Ее руки ложатся поверх моих, поворачивая телефон к ней. Тепло ее рук прекрасно ощущается кожей, даже, несмотря на прохладу дома.
— Мне так жаль! Я подумала о телефоне.
Я смеюсь.
— Не беспокойся об этом! Зато у меня было немного спокойного времени, да и сейчас тихо.
Спокойствие ее голубых глаз меня тяготит.
— Тебе нужен новый телефон.
Я наклоняю голову в сторону, думая, что за этим последует. В последний раз, когда мы оказались в воде, мой костюм был безнадежно испорчен, и она купила мне новый. Не хотелось бы, чтобы это же произошло и с телефоном.
— Даже не думай покупать мне новый телефон!
Ее ответ звучит автоматически.
— Но это же моя вина!
— Нам было весело, Микки. Это всего лишь телефон. Я завтра же куплю себе новый.
— Но, я...
Я кладу палец на ее губы, призывая к молчанию.
— Лучше скажи мне, где мы встретимся утром.
Она нежно сжимает мои пальцы, убирая от своих губ.
— Энди, пожалуйста, позволь мне все исправить.
— Да не нужно. А теперь скажи мне, где ты хочешь встретиться.
Она выпускает мою руку со вздохом.
— Встретимся около моей квартиры. Пойдем оттуда, — она записывает мне адрес на клочке бумаги, висевшей на холодильнике, и протягивает мне. — Я сделаю для тебя кое-что.
Я смотрю на бумажку.
— Ты просто будь.
— Этого недостаточно, — шепчет она так тихо, что я почти не слышу ее.
— Для меня достаточно, — отвечаю я, аккуратно заправляя влажную прядь волос ей за ухо. Она закрывает глаза и прикасается к моей руке. Все меняется сразу. Холодный воздух перестает быть холодным, искры трещат вокруг нас. Я обхватываю ее лицо руками, проводя вдоль скулы. Я хочу поцеловать ее. Я хочу этого больше всего, но чутье подсказывает мне сдержать себя.
Это становится верным решением, прислушаться к себе. Потому что в следующую минуту дверь открывается. Маккензи распахивает глаза, эти огромные голубые глаза. Казалось, вспышка гнева мелькает в их глубине. Я выпускаю ее, шокированный тем, что увидел.
Джаред резко тормозит. Сзади Гэвин врезается в него. Джаред бормочет ртом извинение, готовый вытолкнуть Гэвина обратно за дверь, когда я качаю головой, давая понять, что они ничего не испортили.
— Мы увидимся утром, — говорю я Маккензи, показывая Гэвину и Джареду, что пора уходить.
— Я же сказала, что провожу тебя, — отвечает она.
— Тогда иди, переоденься, Микки. Я не хочу, чтобы ты заболела.
Я наклоняюсь и запечатлеваю нежный поцелуй на ее щеке, затем поворачиваюсь и покидаю дом.
Глава 10
Возвращаясь в отель, я чувствую себя счастливым от того, что сейчас останусь в одиночестве. Всем троим достались отдельные номера. Джаред и Гэвин начали разговор о событиях этой ночи еще по пути в отель. Я, напротив, хочу провести время в одиночестве и не обговаривать детали моей нелепой ситуации с этими двумя.
Как только я остаюсь в номере один, я раздеваюсь, чтобы принять долгий холодный душ. Я убираю из глаз контактные линзы. Хлорка и линзы несовместимы. Подставляя спину под струи воды, я пытаюсь скрыть разочарование. Я потерялся в голубых глазах Маккензи Эванс. Обычно я был дерьмом, но сегодня я кое-что разглядел в ней, что приводит меня в замешательство. И это меня пугает. Что это было? Грусть? Неприязнь? Может быть, гнев? Не дай Бог, если это ненависть. Как бы то ни было, это застревает во мне. Я не могу отделаться от ощущения, что пропускаю нечто важное.
Я выскакиваю из душа, вытираюсь по-быстренькому, облачаюсь в удобные трусы. Мой разум прокручивает события этой ночи, каждый раз предполагая, что могло бы быть. Этого вполне достаточно, чтобы свести меня с ума, и, позвольте сказать, путь к сумасшествию оказывается очень короткий. Женщины слишком сложные и запутанные создания для меня. Есть только один способ успокоить мой озадаченный мозг. Мне нужна женская точка зрения.
Я плюхаюсь на кровать, готовый рвать на себе волосы. Есть только один человек, способный помочь мне в этой ситуации. На циферблате телефона в собственном номере я набираю номер сестры. Энди единственная женщина в мире, которая может мне помочь, заодно и приструнит.
— Алло? — звук голоса Энди быстро возвращает мои бостонские корни. Ее неподражаемый северный выговор почти также хорош, как тягучий южный акцент Маккензи.
— Привет, сестренка, — отвечаю я, откидываясь назад, упираясь головой в изголовье кровати, вытягивая ноги и скрещивая их. Хлопковое постельное белье шуршит при каждом сделанном мною движении.
— Сестренка? В последний раз, когда я проверяла, ты был моим младшим братишкой.
Я закрываю глаза, уложив руку между головой и изголовьем кровати. Идеальный образ моей сестры-близняшки возникает между сомкнутых век. В это время ночи Энди, скорее всего, уже заканчивает выступление. Сейчас она уже заперлась в гримерке, спустившись туда с огромной высокой сцены, что она всегда и делает после завершения шоу. Я представляю себе, как она сидит за туалетным столиком, разминая ноги, как она часто делает после спектакля. Ее мягкие каштановые волосы висят в завитках вокруг ее лица сердечком. Они убраны в пучок, когда она танцует. Может быть, она берет салфетку, чтобы очистить грим с лица, постепенно удаляя косметику, обнажая свои глубокие голубые глаза и пухлые надутые губы. Энди легко описать как высокую, стройную, живую, и, скорее всего, очень красивую. И в то время, как она мечтает найти свою настоящую любовь, жизнь делает ее циничной. Не то, чтобы я виню ее. Ее любовный опыт оставляет желать лучшего и почти такой же плохой, как и у меня. Может быть, и еще хуже.
— На пятнадцать минут. Кроме того, я считаю, что это не тема для женщины, поднимать вопрос о возрасте. Я думаю только о тебе и не хочу ранить твои нежные чувства, напоминая, какая ты уже старая.
— Ха! — вопит Энди. — На самом деле чувства учитываются только при привлечении внимания противоположного пола. Ты, мой дорогой брат, не в этой весовой категории. Поэтому ни к чему поминать мой преклонный возраст, как ты выразился. Не то, чтобы я сильно переживала по этому поводу. На самом деле это восхищение, и оно просто это дает мне шанс надрать твою тощую задницу.
Моя голова откидывается от очередного приступа смеха.
— Я всегда говорил, что тебе следовало стать адвокатом.
Энди присоединяется к моему смеху.
— Ты прав.
— Ой, да ладно, — дразню я, вытягивая руку от спинки кровати. Моя кожа горит от трения с кожей изголовья. Я кладу трубку на плечо и тру руку. — Папа бы тобой гордился. Ты бы была бы первой женщиной Вайз, которая стала адвокатом.
Энди всегда было легче по сравнению со мной. Отец всегда ненавидел меня, казалось, с самого моего появления на свет. Для него я едва ли мог сделать что-либо правильно. Энди, маленькая девочка, вся в оборочках, танцевала вокруг дома и наряжалась. С ней все нянчились, что сводило ее с ума. Когда пришло время поступать в колледж, она сразу же решила пойти в искусство. Нет, она вполне могла бы стать юристом, и отец носился бы с ней как с принцессой из офиса. Я же, с другой стороны, был вынужден продолжить семейную традицию.
— Все это фуфло, Нова. Но мы оба знаем, что он бы хотел, чтобы я вышла замуж за адвоката, а не стала одной из них.
Я протягиваю руку и дергаю за резинку трусов.
— Ты когда-нибудь собираешься прекратить бросать мне вызовы? — ворчу я.
Не одни и те же претензии предъявлялись к подростку и его сестре. Это просто жестоко. В то время как я и Энди посещали разные школы, мы все равно присутствовали на смешанных собраниях, таких, как выпускной, или весенние вечера. Как раз в одно из таких мероприятий и появилась эта дурацкая кличка.
Еще в высшей школе я имел репутацию дамского угодника. Согласен, не на много все изменилось, но в то время у меня было только две школьных подруги. Ни одна из них не была вовлечена в слухи. Согласно легенде, у меня было свидание с капитаном команды по лакроссу, девушкой, во время весенних каникул. Упоминал ли я, что она была старшеклассницей, а я — всего лишь на втором курсе.