— Я буду ждать тебя, — повторяет она.
Неохотно я отпускаю ее и смотрю, как она уходит. Я вздыхаю, когда она исчезает в ярком солнечном свете. Я двигаюсь к машине к водительскому месту. Гэвин и Джаред уже сидят в машине.
— Энди, — я поворачиваюсь и вскидываю руку к глазам, заслоняясь от полуденного солнца. Маккензи стоит, опираясь на дверь её машины и улыбается.
— Я люблю тебя, — кричит она. — Не забывай об этом.
— И я люблю тебя, — отвечаю я. — Увидимся через неделю.
— Одна неделя.
После отъезда Маккензи остается лишь отражением в зеркале заднего вида машины. Этот уикенд стал не таким, как я хотел. Если бы Маккензи только поехала со мной. Я не рад ехать в Бостон один, но я думаю обо всем хорошем, что ждет впереди.
Я сажусь в самолет, сую наушники в уши. Мое лицо прикасается к стеклу иллюминатора, выходящего на площадку перед ангаром. Первый класс в МД-80 не такой же как в Боинг 777, который я получил из ДФВ в корпорации Логан, но это лучше, чем ехать в поезде. Сиденье рядом остается свободным и служит напоминанием, что Маккензи не летит. Впереди неделя без нее. Я надеюсь, что смогу пережить эту неделю.
Тоска навалилась на меня, едва мы покинули церковь. Мы прилетаем на три часа раньше расписания и зависаем в международном аэропорту имени Рика Хэсбэнда, успев посетить несколько лавочек и кафе. Некоторые из нас бегут в уличные киоски после прохождения таможни. Джаред и Гэвин окунаются в сумасшедший поиск безделушки для Морган из Техаса. Я усаживаюсь в зону ожидания и начинаю переписываться с Маккензи.
Я улыбаюсь ее готовности посмотреть квартиру. Слишком рано упоминать о совместной жизни, у меня нет возражений, если, вернувшись, она останется со мной. Она побьет меня за эту идею, но мне хочется жить вместе, даже если она найдет себе квартиру. Все становится на свои места, даже если я буду один на свадьбе собственного брата.
Кто-то касается моего плеча. Я вытаскиваю наушник и вижу знакомую стюардессу.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить перед вылетом?
— Апельсиновый сок, пожалуйста, — отвечаю я. Она наливает мне сок и подает вместе с бумажной салфеткой.
— Добро пожаловать снова,— она толкает тележку к ряду передо мной, предлагая Гэвину и Джареду напитки.
Я сую наушники обратно слушать десятый Этюд Шопена. Фортепьянная музыка — это часть меня. Я хмыкаю: возможно, есть нечто, что я могу дать Маккензи. Моя мама твердо знала, что ее мальчики должны быть артистично развиты: Гэвин скрипач, а я выбрал фортепиано. Шопен мой любимый композитор. Наверное, есть и другой повод, возмущавший меня в Джареде, но то, что он пользовался моим инструментом... Хотя... Моя неприязнь исподволь затухает. Парень вырос симпатичным малым.
Я потягиваю сок, слушая Шопена. Насколько легко затеряться в его ритме. Это убаюкивает мое раздражение. Я опускаю стакан на откидной столик и прижимаюсь затылком к стеклу иллюминатора. Музыка играет на повторе. Я закрываю глаза и отдаюсь чарующим вальсам в моей голове, позволяя себе забыть, что соседнее сиденье пустует.
Время идет. Мой стакан вскоре пустеет, и стюардесса забирает его.
— Мы могли бы позже пообщаться, — предлагает она. Я улыбаюсь, с трудом понимая ее сквозь музыку в наушниках. Музыка играет, унося меня туда, где я могу быть свободным, и ничто не может отвлечь меня.
Пассажиры продолжают занимать свои места, но я смотрю на рабочих, суетящихся возле самолета. Как всегда, багаж загружается в последнюю минуту. Я усмехаюсь, подумав, что с моим везением мой багаж вообще загрузят последним. Но все же я счастливчик, потому что у меня своя квартира в Бостоне, полностью обставленная. Я не очень представляю, что в ней есть, но, если что, могу легко докупить недостающее.
Перевозимые животные загружаются под самолет, а я улыбаюсь и думаю о своих мальчишках. Чеви и Викет сходят с ума в такие моменты. Мы будем порознь целую неделю. Я очень скучаю по ним и не могу дождаться новой встречи. Они — самые надежные товарищи. Никто не может заменить их.
Мягкое касание возвращает меня из мира фантазий. Я смотрю, ожидая увидеть стюардессу, но обнаруживаю Маккензи, которая улыбается мне. Я выдергиваю наушники из ушей и смотрю на нее в полнейшем шоке. Я был расслаблен из-за музыки и не сразу соображаю, что это не может быть она.
— Это кресло занято? — мурлычет она. Пока она говорит, до меня дошло, что это действительно Маккензи и что она рядом со мной.
— Ну, я покупал билет для кое-кого, но этот кто-то решил не лететь.
Она притворно удивляется.
— Некоторые женщины до вас сказали бы, что я глупец.
— Соглашусь с ними, — поддразнивает она меня. Я встал осторожно, чтобы не удариться головой о воздушный отсек, сжимая Маккензи в объятиях.
— Ты сказала, что это плохая идея.
— Я знаю, — она дует на мою шею.
— Тогда почему ты здесь?
Она чуть высвобождается, глядя мне прямо в глаза. Слезы собираются в уголках глаз, рискуя пролиться. Я сжимаю ее лицо в ладонях. Мое сердце выпрыгивает из груди. Я знаю, что весь первый класс наблюдает за нами, но не обращаю внимания. Она здесь!
Микки улыбается и беззаботно пожимает плечом.
— Я не могу ждать неделю.
Это все, чего я хочу. Мой рот обрушивается на нее, целуя ее жестко и глубоко. Гэвин и Джаред вскидываются и орут. Кажется, звучит сигнал к отправлению, но я не останавливаюсь. Маккензи обвивается вокруг меня, ее руки скользят вниз по моей рубашке, а наши языки, сплетаются, как будто изучают рты друг друга.
— Снимите комнату, — хохочет Гэвин.
— Так мы не будем свидетелями всего, что между вами происходит, — добавляет Джаред.
— Сэр, мадам. Просим вас занять свои места, — инструктирует стюардесса. Я скалюсь, дернув Маккензи вниз в кресло рядом со мной. Мы падаем в кресла, быстренько пристегиваемся, и я сплетаю свои пальцы с ее, боясь, что, если не буду за нее держаться, она опять исчезнет.
Джаред и Гэвин возвращаются на свои места, откинувшись на подголовники.
— Эй, там. Рад, что вы смогли сделать это, — напевает Джаред.
— Мы тоже.
— Теперь мы развлечемся, — острит Джаред, потирая руки в предвкушении.
— Я не могу дождаться, чтобы посмотреть на лицо Оливии, когда она увидит тебя.
Маккензи сжимает мою руку. Я потираю большим пальцем сжатую в кулак руку.
— Все будет хорошо, — заверяю я ее. — Не волнуйся ни о чем.
— Да, — поддакивает Гэвин. — Это моя свадьба, и я бы не хотел, чтобы она устроила сцену.
— Я тоже этого не хочу, ребята, — заявляет Маккензи. — Она все еще моя подруга.
— Пф, — шипит Джаред. — Женщины никогда не дружат.
— Я знаю, что ты думаешь, Джар, но я считаю ее другом, — Маккензи поворачивается, чтобы взглянуть на меня. Ее лицо искажается от боли.
— Пообещай мне, что мы решим эту трудность с ней сразу же, не создавая еще большую. Она возненавидит меня за то, что я с тобой.
— Я не собираюсь скрывать наши чувства от нее, Микки, — восклицаю я. Я хочу прокричать о своих чувствах с высоты, что Микки моя, и что она принадлежит мне. У меня с Оливией ничего нет и быть не может, но если мой отец заговорит об этом, то может разрушить мое счастье.
— Я не должна хотеть тебя.
— Тогда что же ты предлагаешь сделать?
— Мужчины, пожалуйста, повернитесь и пристегнитесь, — стюардесса, проходя мимо, напоминает Джареду и Гэвину. Они корчат недовольные гримасы и поворачиваются в своих креслах. Самолет начинает движение по взлетной полосе, набирая скорость.
Маккензи касается рукой моей щеки.
— Я не вмешиваюсь. Я просто с тобой.
— Ты непредсказуемая женщина, Маккензи Эванс, но я люблю тебя.
Самолет отталкивается, отрываясь от земли и взлетая. И мы оказываемся вдавлены в наши кресла после толчка.
— Я тоже люблю тебя, Эндрю Вайз.
Я наклоняюсь над подлокотником, запечатлевая нежный поцелуй на ее губах. Начинается новая глава в наших отношениях. Я знаю, наш путь не будет легким, но вместе с ней мы справимся со всем, что выпадет нам.