Тяжело, словно молот, и оглушающе громко мертвая рука ударила по клавишам в темном зале за занавесом, и прогремели три аккорда прелюдии мисс Кампанула.
Бом. Бом! Бом!!
И очень медленно, неровными толчками, начал подниматься занавес.
То же самое начала делать мисс Прентайс. Как будто невидимая рука тянула ее вверх за волосы. Ее рот был широко открыт, но она только хрипло заикалась, не в силах произнести ничего членораздельного. Она не отрывала глаз от поднимавшегося занавеса и указывала рукой на ректора, покачивая ею вверх-вниз.
— Это ради вас! — закричала мисс Прентайс. — Я сделала это ради вас!
Найджел, сидевший за роялем, увидел, как Аллейн взял ее за руку.
— Элеонора Прентайс, вы арестованы…
Глава 27
Окончание дела
1
Генри и Дина сидели у камина в кабинете ректора и смотрели на часы.
— Почему он хочет, чтобы мы позвонили? — сказала Дина уже, наверное, в шестой раз. — Я не понимаю.
— Кажется, я понимаю. Я думаю, что это задание — просто предлог. Он захотел, чтобы мы ушли оттуда.
— Но почему?
Генри обнял ее за плечи и прижался щекой к ее волосам.
— О Дина, — сказал он.
— Что, дорогой?
Дина подняла глаза. Он сидел на ручке ее кресла, и ей пришлось передвинуться немного в его объятиях, чтобы увидеть его глаза.
— Генри! Что с тобой?
— Я думаю, там сейчас разыгрывается нехорошая сцена.
— Но… это не миссис Росс?
— Скорее всего, не она.
Не отрывая глаз от его лица, она взяла его за руку.
— Я думаю, это Элеонора, — сказал Генри.
— Элеонора?!
— Это единственный ответ. Ты не поняла, к чему все время вел Аллейн?
— Но ведь она же хотела играть. Она устроила самую ужасную сцену из-за того, что ей не разрешали.
— Я знаю. Но Темплетт сказал за два дня до спектакля, что она не в состоянии этого сделать. Разве непонятно, что она подстроила все так, что мы, увидев, как она стонет и плачет, будем настаивать, чтобы она отказалась играть?
— А если бы мы не настаивали?
— Она бы оставила предохранитель или не пользовалась бы левой педалью или, может быть, она «обнаружила» бы револьвер и обвинила бы мисс К., что та его туда подложила. Из этого получилась бы восхитительная сцена.
— Я не могу в это поверить.
— Ты можешь подумать на кого-нибудь еще?
— Миссис Росс, — быстро ответила Дина.
— Нет, дорогая. Я думаю, что миссис Росс просто попыталась шантажировать моего отца. Убийца — моя кузина. Понравится ли тебе муж, о котором каждый будет говорить: «О да, Генри Джернигэм! Не он ли был племянником, или сыном, или еще кем-то убийцы из Пен-Куко?»
— Я буду любить моего мужа и не буду слушать таких разговоров. Кроме того, ты еще не знаешь. Ты просто пытаешься угадать.
— Я уверен в этом. Есть очень много моментов, которые начинают совпадать. И которые никак больше нельзя объяснить. Дина, я знаю, что это она.
— В любом случае, дорогой, она — сумасшедшая.
— Надеюсь, — сказал Генри. — Боже, но ведь это же ужасно!
Он спрыгнул с ручки кресла и начал нервно ходить взад-вперед.
— Я не могу больше этого вынести, — сказал Генри.
— Уже пора звонить.
— Давай.
Но когда они подошли к двери, они услышали голоса в прихожей.
Вошел ректор, а за ним Аллейн и эсквайр.
— Дина! Дина, где ты? — крикнул ректор.
— Она здесь, — ответил Генри. — Отец!
Эсквайр повернул к своему сыну лицо, белое как мел.
— Иди сюда, дружище, — сказал он. — Ты мне нужен.
— Стул, — быстро произнес Аллейн.
Генри и Аллейн усадили эсквайра на стул.
— Бренди, Дина, — сказал ректор. — Он потерял сознание.
— Нет-нет, — проговорил Джоуслин. — Генри, дружище, мне надо сказать тебе…
— Я знаю, — сказал Генри. — Это Элеонора.
Аллейн отошел к двери и наблюдал за ними. Теперь он был здесь посторонним. Произведенный им арест словно воздвиг стеклянную стену между ним и маленькой группой людей, суетившихся вокруг эсквайра. Он знал, что большинство его коллег едва ли обращали внимание на такие моменты почти полной изоляции. Но он чувствовал себя кем-то вроде Мефистофеля, который глядел сверху на результат собственной работы. Ему не доставляли радости такие сенсации. Был один-единственный момент, когда ощущение изолированности покинуло его. Все вспомнили о нем и повернулись к нему, и он увидел на их лицах уже знакомый настороженный антагонизм. И он сказал:
— Если господин Джернигэм захочет увидеться с Элеонорой Прентайс, это можно устроить. Она будет под надзором суперинтенданта Блэндиша.