Приятно оказаться зимой, на самой заре, на холмах Дорсета. Генри обошел западное крыло Пен-Куко. У него под ногами хрустел гравий, а из сада доносился запах самшита. Знакомые предметы казались загадочными, как будто за ночь они стали немного другими. Поля лежали окаймленные серебром, а рощица вдали, казалось, спала таким глубоким сном, от которого ее не смог бы пробудить ни шелест сухих листьев, ни хруст веток под тяжестью шагов. На склоне холма пахло холодной землей и заиндевевшими камнями. Генри подумалось, что, взбираясь вверх по холму, он покидает ночь, все еще царящую в Пен-Куко, и выходит навстречу свету. На вершине холма неясные очертания предметов принимали свои четкие формы и превращались в камни, кустарники и столбы, неподвижно застывшие перед наступлением дня. Внизу, в долине, закричал петух, и Генри почувствовал запах дыма и человеческого жилья. Генри достиг вершины холма и посмотрел вниз, на долину Пен-Куко. От дыхания перед его глазами стоял легкий туман, руки у него замерзли, глаза слезились, но в этот момент он чувствовал себя богом, взирающим с высоты на свой маленький мир. Внизу, прямо под ним, находился дом, из которого он недавно вышел. Он посмотрел на крышу, окутанную клубами голубого дыма. Слуги были уже на ногах. Немного дальше виднелся Винтон, все еще погруженный в темноту. Неужели крыша там действительно так ужасно протекает, подумал Генри, что ее невозможно починить? За Винтоном простиралось земельное владение его отца, в основном это были невысокие холмы. Они тянулись до самого Селвуд-Брука, где можно было разглядеть наполовину скрытый за деревьями каменный фасад Чиппингвуда, который доктор Темплетт получил в наследство от своего старшего брата, погибшего во время войны. И дальше, отделенный от Чиппингвуда деревушкой Чиппинг, стоял георгианский дом мисс Кампанула, почти на самой окраине поместья. Еще дальше, едва различимый за полями, отделявшими его от долины, находился Грейт-Чиппинг, самый большой город в этой части Дорсета. Еще ниже по склону, за Винтоном и Пен-Куко, стояла церковь Святого Жиля со спрятавшимся за ней домиком ректора. Дина должна выйти прямо из рощицы перед их домом и подняться на гребень холма; Только бы она пришла! «Боже, прошу тебя, сделай так», — повторял про себя Генри, как когда-то в детстве. Он пересек гребень холма. Под ним, далеко в стороне, была дорога на Мортон-парк и деревня Клаудифолд, а там, у изгиба дороги, находился Дак-коттедж с ярко-красной дверью и такими же оконными рамами, заново отделанными миссис Росс. «Интересно, — подумал Генри, — почему Селия Росс решила жить в таком месте, как Клаудифолд?» Она казалась ему прирожденной горожанкой. Минуту-другую он думал о ней, о том, что она еще, наверное, спит в своем отремонтированном коттедже и мечтает о докторе Темплетте. Еще дальше за краем холма была ферма Каинов, куда доктор Темплетт должен ездить, чтобы наблюдать за большим пальцем ноги самого младшего из ее обитателей.
«Там, внизу, — подумал Генри, — они все только просыпаются в своих теплых домах и никто из них не знает о том, что я здесь жду Дину Коупленд».
Он почувствовал, что спине стало теплее. Пожухлая трава приобрела какой-то новый оттенок, и он увидел перед собой свою нечеткую тень. Взошло солнце. Он услышал, как где-то совсем близко кто-то назвал его по имени, и затем из-за гребня холма вышла Дина, вся в голубом, с ярко-красным шарфом на шее.
Генри не смог произнести ни звука. Слова застряли в горле. Он поднял руку и помахал Дине. Та сделала ответный жест. Так как он не мог просто стоять и глупо улыбаться, пока она подойдет, он решил закурить, стараясь делать это как можно медленнее. Наконец он услышал ее шаги по холодной, подмерзшей земле, и каждый ее шаг отдавался ударом сердца в его груди. Когда, закурив, он поднял глаза, Дина была уже рядом с ним.
— Доброе утро, — поприветствовал ее Генри.
— Я не могу отдышаться, — сказала Дина. — Доброе утро, Генри. У твоей сигареты просто божественный запах.