— Были ли ключи в условленном месте? — спросил Аллен.
Казалось, этот вопрос огорчил и даже шокировал мисс Прентайс. Генри широко усмехнулся и сказал:
— Ключ только один. Я не знаю, был ли он там в пятницу. Думаю, что был. Дина наверняка знает об этом. Некоторые члены Молодёжного общества работали там в пятницу, как уже сказала кузина Элеонора, но из нас — никто. Ключ могли вернуть в дом ректора. Я сам не дошёл до ратуши.
— Мисс Прентайс, в каком месте на верхней дороге вы встретили в пятницу днём Генри Джернигэма и Дину Коупленд?
Аллен заметил, что она затаила дыхание и побледнела. Потом она с укором посмотрела на Генри и сказала:
— Боюсь, что я не помню.
— Я помню, — сказал Генри. — Это было на крутом изгибе над пешеходным мостом. Ты вышла из-за поворота.
Она опустила голову. Генри смотрел на неё, как будто призывал говорить.
“С этой встречей связано что-то очень неприятное”, — подумал Аллен.
Он сказал:
— Как долго вы беседовали с остальными, прежде чем вернуться в Пен Куко?
— Недолго.
— Минут пять, я думаю, — опять вставил Генри.
— И когда вы добрались до дома?
— Примерно в половине четвёртого. Точно не помню.
— Вы ещё раз выходили в пятницу, мисс Прентайс?
— Нет, — ответила мисс Прентайс.
— Вы были в доме? Извините, что беспокою вас всеми этими вопросами, но видите ли, я действительно хочу знать точно, что делал в пятницу каждый.
— Я была в своей комнате, — сказала она. — Есть две молитвы, которые отец Коупленд посоветовал нам читать после исповеди.
— О, понимаю, — в некотором смущении произнёс Аллен.
Аллен продолжал. С каждым вопросом мисс Прентайс становилась все больше похожа на терпеливую мученицу, но ему удалось получить от неё довольно много информации. В субботу, в день спектакля, она провела утро в ратуше вместе с остальными. Она ушла, когда ушли все, и вместе с Джоуслином и Генри вернулась в Пен Куко на обед. До вечера она больше не выходила и провела все оставшееся время в своей гостиной. Она вспомнила, как разбудила эсквайра, когда подошло время чая. После чая она вернулась к себе в комнату.
— Вчера утром вы все были в ратуше? — спросил Аллен. — Кто пришёл туда первым?
— Дина Коупленд, пожалуй, — быстро ответил Джоуслин. — Когда мы пришли, она уже была там. Она всегда приходила первой.
Аллен отметил это у себя в блокноте и продолжал:
— Кто-нибудь из вас обратил внимание на положение и внешний вид рояля?
При упоминании о рояле все Джернигэмы, казалось, пришли в замешательство.
— Мне кажется, что да, — тихим голосом произнесла мисс Прентайс. — Он стоял там же, где стоял во время спектакля. Вероятно, девушки сделали драпировку и поставили горшки с цветами в пятницу. Я рассматривала его довольно подробно, так как.., я должна была играть на нем.
— Боже милосердный! — воскликнул эсквайр. — Я вспомнил. Ты бренчала какую-то жуткую мелодию.
— Джоуслин, дорогой, прошу тебя! Я только дотронулась до клавиш — правой рукой. Не левой, — сказала мисс Прентайс со своей сверхкроткой улыбкой на устах.
— Это было вчера утром, не так ли? — спросил Аллен. — Теперь, мисс Прентайс, прошу вас, постарайтесь вспомнить. Когда вы испытывали рояль, вы совсем не пользовались левой педалью?
— О, теперь я и сама хотела бы это знать. Дайте подумать. Итак, я села за рояль. Полагаю, я пользовалась левой педалью. Мне всегда казалось, что с левой педалью музыка звучит гораздо приятнее. Да, пожалуй, вне всякого сомнения, я пользовалась левой педалью.
— В это время кто-нибудь находился поблизости? — спросил Аллен.
Мисс Прентайс бросила на него укоризненный взор.
— Идрис, — прошептала она. — Мисс Кампанула.
— Стоп, минутку! — воскликнул Джоуслин. — Я все вспомнил. Элеонора, ты села и что-то бренчала одной рукой, а затем мисс Кампанула подошла и спросила, почему ты не испробуешь левую педаль, чтобы посмотреть, как она работает.
— Она это сказала, — тихо произнёс Генри. — И, конечно, только так она могла бы поступить.
— А ты встала и ушла, — сказал эсквайр. — Старушка Камп.., ну, Идрис Кампанула.., издала короткий смешок, плюхнулась на стул и…
— Полились звуки прелюдии! — закричал Генри. — Ты абсолютно прав, отец. Бом. Бом! БОМ! А затем она нажала на левую педаль. Вот так, сэр, — добавил он, повернувшись к Аллену. — Я наблюдал за ней. Я ручаюсь за это.
— Хорошо, — сказал Аллен. — Идём дальше. Это было вчера утром. В котором часу?
— Как раз перед тем, как мы ушли, — ответил Генри. — Примерно в полдень.
— И.., я знаю, что мы уже говорили об этом, но это важно… Вы ушли оттуда все вместе?
— Да, — сказал Генри. — Мы втроём уехали на машине. Я помню, как Дина хлопнула задней дверью как раз в тот момент, когда мы отъезжали. К этому времени все начали расходиться.
— И никто из вас больше не возвращался в ратушу до вечера? Понятно. Когда вы пришли без четверти семь, вы нашли там мисс Коупленд?
— Да, — сказал Джоуслин.
— Где она стояла?
— На сцене, со своим отцом, ставила цветы в вазы.
— Занавес был задёрнут?
— Да.
— Что вы все начали делать?
— Я пошёл в свою уборную, — сказал эсквайр.
— Я остался в комнате отдыха и немного поболтал с Диной, — улыбнулся Генри. — Её отец был на сцене. Через минуту-другую я тоже прошёл в мою уборную.
— Вот! — выкрикнул Джоуслин и свирепо посмотрел на мисс Прентайс.
— Что, дорогой?
— Эти девушки хихикали перед входом в ратушу. А что, если кто-либо из них решил устроить такую проделку с роялем?
— Отец, дорогой! — укоризненно произнёс Генри.
— Им было строго-настрого запрещено прикасаться к инструменту, — сказала мисс Прентайс.
— Когда пришли остальные? Доктор Темплетт и миссис Росс, например? — спросил Аллен.
— Они пришли не раньше половины восьмого, — ответил Генри. — Дина страшно волновалась, и мы все тоже. В конце концов она позвонила миссис Росс в коттедж. Прошла тысяча лет, пока мы дозвонились. Телефон в ратуше — спаренный с телефоном в доме ректора, и мы сначала долго вертели ручку, пока у ректора не сняли трубку, и, наконец, когда нас соединили с домом миссис Росс, никто не ответил. Мы подумали, что она уже вышла.
— Она пришла вместе с доктором Темплеттом?
— О да, — прошептала мисс Прентайс.
— Телефон находится в вашей уборной, господин Джернигэм, не так ли?
— Нашей с Генри. Мы все там были рядом с телефоном.
— Конечно, — сказал Аллен.
Он внимательно вглядывался в их лица. Наступившую тишину нарушил звон воскресных утренних колоколов. Мисс Прентайс встала.
— Большое вам спасибо, — сказал Аллен. — Думаю, я понял, что вы делали эти два дня. В пятницу после полудня мисс Прентайс ходила в церковь, господин Джернигэм был на охоте, господин Генри Джернигэм отправился на прогулку. Возвращаясь из церкви, мисс Прентайс встретила господина Генри и мисс Коупленд, которые сами случайно встретились на Топ-Лейн. Было около трех часов пополудни. Господин Генри Джернигэм вернулся домой окольной дорогой, а мисс Прентайс той же верхней дорогой. Мисс Прентайс прошла в свою комнату. В пять часов у вас была репетиция в этой комнате, и все видели револьвер. Вы все втроём ужинали дома и после этого больше никуда не выходили. В пятницу после полудня несколько ваших помощников из Молодёжного общества работали в ратуше примерно в течение часа, но, похоже, в половине третьего, когда мимо проходила мисс Прентайс, они уже закончили. В субботу, то есть вчера утром, доктор Темплетт и миссис Росс заезжали сюда за галстуком. Вы все пошли в ратушу, а вы, сэр, поехали в Грейт-Чиппинг. Вы все вернулись на обед домой. К этому времени рояль был уже задрапирован и уставлен горшками с геранью. После обеда господин Генри Джернигэм гулял. Насколько мне известно, только доктор Темплетт и миссис Росс заходили в ратушу вчера после обеда. Без четверти семь вы все пришли туда на спектакль.
— Превосходно, сэр, — сказал Генри.
— О, я все это записал, — сказал Аллен. — Моя память не слишком надёжна. Теперь что касается ваших нот, мисс Прентайс. Когда вы поставили их на рояль?