— Для шести, — твёрдым голосом проговорила мисс Кампанула. — Пятерых персонажей будет недостаточно, Элеонора. У нас три женщины и трое мужчин. И если ректор…
— Нет, — ответил ректор. — Я на сцене появляться не буду. Если я смогу чем-нибудь помочь за сценой, то буду очень рад. Но на сцену я не хочу выходить.
— Тогда три женщины и трое мужчин, — заключила мисс Кампанула. — Всего шестеро.
— В любом случае не больше, — сказала мисс Прентайс.
— По-моему, — произнёс эсквайр, — если миссис Росс хорошо играет на сцене, и, я должен заметить, внешне она необычайно привлекательна…
— Нет, Джоуслин, — оборвала его мисс Прентайс.
— Она очень привлекательна, — согласился с отцом Генри.
— У неё хорошая фигура, — сказала Дина. — Выступала ли она когда-нибудь на сцене?
— Моя дорогая девочка, — громко сказала мисс Кампанула, — она необычайно вульгарна, и мы, безусловно, не хотим её. Могу сказать, что я видела пьесы, подобранные Элеонорой, и полностью одобряю “Простушку Сьюзан”. Там шесть персонажей: трое мужчин и три женщины. Там нет смены декораций, и тема вполне подходящая.
— Она несколько устарела, — с сомнением произнесла Дина.
— Моя дорогая девочка, — повторила мисс Кампанула, — если ты думаешь, что мы собираемся ставить какую-нибудь из ваших современных пьес, то ты очень сильно ошибаешься.
— Я думаю, некоторые современные вещи действительно не совсем подходят, — мягко согласилась мисс Прентайс.
Генри и Дина улыбнулись.
— А что касается миссис Росс, — сказала мисс Кампанула, — я верю, что полезно называть вещи своими именами, и без малейшего колебания заявляю вам, что считаю: мы по-христиански услужим бедной миссис Темплетт, которая, как мы все знаем, слишком больна, чтобы заботиться о себе, если дадим доктору Темплетту понять…
— Ну-ну, — с отчаянием в голосе произнёс ректор, — не пытаемся ли мы перелезть через забор раньше, чем он встретился на нашем пути? Мы до сих пор не выбрали председателя собрания, и до сих пор никто ещё не внёс предложения попросить миссис Росс принять участие в пьесе.
— Лучше бы этого не делать, — сказала мисс Кампанула.
Дверь распахнулась, и Тэйлор объявил:
— Миссис Росс и доктор Темплетт!
— Что? — невольно воскликнул эсквайр. Необычайно хорошо одетая женщина и невысокий румяный мужчина вошли в комнату.
— Привет! Привет! — прокричал доктор Темплетт. — Я насилу уговорил миссис Росс прийти со мной. Она — великолепная актриса, и я считаю, что хватит ей важничать и пора показать нам, как это делается. Я знаю, что вы все будете в восторге.
Глава 2
ШЕСТЬ РОЛЕЙ И СЕМЕРО ИСПОЛНИТЕЛЕЙ
Генри спас ситуацию, которая грозила вот-вот выйти из-под контроля. Ни мисс Кампанула, ни мисс Прентайс не сделали ни малейшей попытки оказать вошедшим вежливый приём. Эсквайр издал какой-то нечленораздельный звук и неловко рассмеялся. Дина поприветствовала миссис Росс с немного нервной любезностью. Ректор заморгал и последовал примеру дочери. Но на Генри присутствие Дины действовало так окрыляюще, что наполняло его неосознанным желанием быть приятным всем людям на свете. Он сердечно пожал руку миссис Росс, похвалил доктора Темплетта за его идею и предложил, с сияющей улыбкой на лице, сразу же избрать председателя и приступить к выбору пьесы.
Эсквайр, Дина и ректор смущённо поддержали Генри. Мисс Кампанула презрительно фыркнула. Мисс Прентайс, улыбаясь немного шире, чем обычно, произнесла:
— Боюсь, нам не хватит стульев. Мы рассчитывали, что нас будет семеро. Генри, дорогой, ты не принесёшь ещё один стул из столовой? Мне очень жаль, что приходится тебя беспокоить.
— Мы с Диной уместимся на одном, — радостно отозвался Генри.
— Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня, — сказала миссис Росс. — Билли может сесть на ручку моего кресла.
Она спокойно расположилась в кресле слева от ректора, и рядом с ней тут же устроился доктор Темплетт.
Мисс Прентайс уже обеспечила себе место справа от ректора, и потерпевшая поражение мисс Кампанула, издав короткий смешок, прошагала к дальнему концу стола.
— Я не знаю, Элеонора, какое место было предназначено для меня, — сказала она, — но так как наше замечательное собрание, похоже, свободно от соблюдения обычных формальностей, то я буду сидеть вот здесь. Ха!
Генри, его отец и Дина заняли оставшиеся места. Яркий свет старинной люстры освещал лица восьмерых человек, расположившихся вокруг стола. Розовое от смущения лицо эсквайра, улыбающееся — мисс Прентайс, с раздувающимися, как у рассерженной кобылы, ноздрями — тяжело дышащей мисс Кампанула, смуглые джернигэмовские черты Генри, яркая живая красота Дины, угловатое лицо, типичное для священника, — ректора и ничем не примечательная, здоровая — физиономия доктора Темплетта. Свет падал и на Селию Росс, женщину лет тридцати восьми с бледно-жёлтым лицом. Она не была красивой, но в ней чувствовались изящество и утончённость. Её светлые вьющиеся волосы мягко падали на лоб. Её лицо было умело и со вкусом загримировано, а одежда вызывала восхищение. В чертах Селии была какая-то заострённость, так что она казалась немного осунувшейся. У неё были светлые глаза, и, конечно же, без туши ресницы казались бы почти белыми. Если, глядя на внешний облик человека, попытаться сравнить его с каким-нибудь животным, то, пожалуй, каждый сказал бы, что миссис Росс напоминала хорька. Но тем не менее у неё было одно качество, которое привлекало внимание многих женщин и большинства мужчин. Она умела широко распахивать глаза и бросать быстрые косые взгляды. Хотя миссис Росс и старалась казаться утончённой леди, в жизни она была настолько решительной, что любые проявления своей чувствительности воспринимала как недостаток силы воли. Она старалась изо всех сил быть любезной, но отсутствие природного такта и злой язычок часто ей в этом мешали. Каждой женщине с первого взгляда было ясно, что её главным интересом в жизни были мужчины. Наблюдая за ней, Дина не могла не любоваться той спокойной уверенностью, с какой эта женщина встретила столь холодный приём. Было абсолютно невозможно угадать, решила ли миссис Росс не подавать вида, что обиделась, либо она оказалась настолько нечувствительна, что просто ничего не заметила. “Наглости ей не занимать”, — подумала Дина. Она посмотрела на Генри и увидела в его глазах отражение своих мыслей. Генри не отрываясь смотрел на миссис Росс, и в его взгляде Дина прочла неодобрение, смешанное с восхищением. Он повернул голову, встретился с ней глазами, и в тот же миг его взгляд засветился такой нежностью, что у Дины на мгновение перехватило дух. Она затрепетала от волнения, но голос мисс Прентайс тут же вернул её к реальности:
— ..избрать председателя нашего маленького собрания. Я хотела бы предложить ректора.
— Поддерживаю, — низким голосом произнесла мисс Кампанула.
— Вот так, Коупленд, — сказал эсквайр, — все говорят: “Да”, и мы сдаём позиции.
Он громко засмеялся и свирепо посмотрел на кузину. Ректор дружелюбно оглядел всех присутствующих. За исключением Генри, из всей компании его, казалось, меньше всего смутил приход миссис Росс. Если бы Коупленд имел круглое кроткое лицо с невыразительными чертами и добрые близорукие глаза, это было бы превосходным отражением его темперамента. Но природа наделила его настолько величественной внешностью, что тем, кто видел его, казалось: характер этого человека ничуть не уступает его облику. Он мог бы сделать карьеру и стать важным церковным сановником, но он не страдал честолюбием, был искренен и любил Пен Куко. Ему нравилось жить в доме, где жили все его предки, заниматься делами прихода, принося в меру своих сил душевное утешение своим прихожанам, и отражать атаки Идрис Кампанула и Элеоноры Прентайс. Он прекрасно понимал, как глубоко возмущены эти две леди присутствием миссис Росс. Это была одна из тех ситуаций, когда он чувствовал себя так, будто удерживал большим пальцем пробку в бутылке, наполненной шипучим имбирным напитком, готовым выплеснуться наружу. Он сказал: