— Петь, а ты считаешь себя счастливым? — вдруг спросила Алина и встала с дивана. Шофер удивленно посмотрел на нее, потом улыбнулся.
— Ага. Вполне. Мы с Галькой домик себе присмотрели. Тоже бассейнчик себе там сделаю. Ну, такой здоровый мне, правда, ни к чему… но всякие там пальмы-фиалки там тоже будут.
Алина отвернулась от него и открыла было рот для новой фразы, но Марина вдруг воскликнула:
— Все! Хватит! Довольно! Хватит этих бредовых рассуждений! Все это чушь собачья! Я не хочу больше ничего слушать! Не желаю!
Алина повернула к ней лицо и вдруг хищно улыбнулась.
— Испугалась?
— Не желаешь ты, но желают все остальные! — отрезал Олег. — Так что закрой свой чудный ротик! А то щас помогу!
— Мне и самой не особо хочется дальше говорить! — неожиданно заявила Алина, отходя в дальний конец комнаты. Виталий посмотрел на нее, потом на свою правую руку, и в глазах его что-то задрожало.
— Лучше скажи, — негромко попросил он. — Хотя я и так уже начинаю понимать. Сволочи!
Остальные не обиделись, сообразив, что последнее слово относится не в их адрес. Алина обернулась и посмотрела на него, закусив губу.
— Ты хочешь спросить, счастлив ли я? — Виталий кивнул. — Да, я был счастлив. Во всяком случае, в автобусе я проснулся счастливым человеком. Человеком, у которого все хорошо и у которого все в жизни удалось. Жену только пока не нашел, но… честно говоря, до сих пор и не искал особо. Не нуждаюсь пока в семейном уюте.
Марина посмотрела на Алину, насмешливо прищурившись, но тут же отвернулась, перебирая свои волосы снова и снова.
Алина медленно пошла обратно, прошла мимо Виталия, почти коснувшись его боком, а он остался стоять, глядя на то место, где она только что была.
— Мы ведь можем сказать то же самое, не так ли? — тихо произнесла она, обводя остальных внимательным взглядом. — Все мы? Мы молоды, мы хороши собой и мы счастливы. Нам все удалось, у нас все получилось. Посмотрите на себя. Посмотрите в себя. Мы хороши до нереальности… Вы видели, как я… что я умею обращаться с мечом…
— Да уж, — Олег опустил взгляд на свою ширинку, теперь державшуюся только на молнии, и ухмыльнулся. — Профи!
— Но я не училась этому. Я не посещаю занятия. Я не тренируюсь. У меня и мечато дома нет. Но я умею с ним обращаться. Я это просто умею. Для меня это так же просто, как ходить или смотреть сейчас на вас.
— Это невозможно! — вырвалось у Жоры. — Вообще никак невозможно. Это же не плавать — мол, один сразу плывет, а другой еще этому учится! Бой на мечах — это совсем другое, это целая наука!
— Да, Жора, — Алина печально улыбнулась. — Жора, Жора, грандиозно сложенный мужчина, атлет с лицом Дуайта Джонсона. Атлет, который совершенно не занимается спортом, не следит за своей фигурой, и, тем не менее, его фигура великолепна! Как это возможно, Жора?
Лицо Вершинина внезапно стало испуганным и растерянным, он зашарил глазами по сторонам, прислушиваясь к чему-то внутри себя.
— Я… — он запнулся и начал сначала. — Я… ну откуда я знаю?! Это просто факт!
— Наверное, ты отлично себя чувствуешь. Наверное, здорово быть таким большим и сильным, да еще похожим на такого грозного и, кстати, весьма привлекательного актера? А, Жора? Ты восхищаешься этим Роком?
— Ничего подобного! — отрезал Жора, сжимая и разжимая громадный кулак, словно пытаясь этим доказать, что он существует на самом деле.
— А может ты восхищался им до того, как проснулся в автобусе?
Жора промолчал, наблюдая, как его крепкие мускулы ритмично перекатываются под кожей.
— Светка! — вдруг воскликнул Олег и хлопнул себя по лбу. — Помните, я говорил о разговоре с ювелиром. Он мне заявил, что Светка соврала ему, что занималась бальными танцами. Мол, она не знает ни одного термина. Но вы же видели, как она танцевала?!
— Не от сердца, — неожиданно заметил Виталий, не поворачиваясь. — Ее тело словно просто автоматом копировало танец, который видели глаза. Она не понимала, что говорил ей Борис перед каждым танцем. Я слышал. Она понимала, только когда он показывал. И вела в танце она, Лифману было проще подстраиваться под нее, чем вести самому.
— Светке хотелось, чтобы она умела танцевать — и она умела танцевать, — Олег толкнул рукой бильярдный шар, тот ударился о борт, отскочил и юркнул в лузу. — Кристина, мы действительно о тебе никогда не слышали. Но ты утверждаешь, что дико популярна. Может, ты всегда хотела быть дико популярной певицей, да еще и уметь петь при этом? Голосок у тебя ничего.
Кристина опустила голову, запустив пальцы в свои черно-красные волосы.
— Я Кристина, — хрипло прошептала она и заплакала. — Я певица! Певица! Я уже должна была быть на гастролях…
— Марина, — протянула Алина, оборачиваясь к Рощиной, и та ответила ей злым взглядом. — Наша красавица Марина со сказочно роскошными волосами и фиолетовыми глазами. Такую красоту в жизни нечасто встретишь. О ней даже не скажешь, что она хороша, как картинка. Скорее, она прекрасна, как королева эльфов. Э, да чего там, практически Афродита!
— Ну, так не всем везет! — ехидно отозвалась Марина, но движения ее пальцев, перебиравших золотистые пряди, стали тревожными. — И, кстати, уж я, в отличие от Жоры, ухаживаю за собой очень тщательно. И не курю, как паровоз! Я вообще не курю — это очень вредно для…
— Что ты видела тогда в ванной?
Вздрогнув, она посмотрела на Виталия и уронила руки на колени.
— Что ты видела в ванной позавчера? — терпеливо повторил Виталий и обернулся. — Ты еще спросила меня, не был ли я сейчас в соседней комнате. У тебя был в усмерть перепуганный вид.
— Ничего!
— Не ври!
— Ничего!
— Ты врешь!
— Отстань от меня!
Виталий пересек комнату, уселся перед Мариной на корточки и, сцепив руки между коленями, уставился на нее тяжелым взглядом.
— Я жду, Мариш. Мы же договорились — рассказывать все.
— И что ты сделаешь — изобьешь меня?! — язвительно спросила Рощина. Виталий недобро улыбнулся.
— Не знаю. Я — нервный тип, а когда я нервничаю, моя изобретательность не знает границ. В том числе и моральных. Но спроси себя, Мариш — кто-нибудь из присутствующих станет меня останавливать?
Марина побледнела, потом зашарила глазами по лицам остальных, но все отворачивались от ее взгляда — только Олег смотрел прямо и насмешливо, ясно давая понять, что не только не будет останавливать, но и с удовольствием поможет.
— Это уже слишком! — подала голос Алина, повернувшись к Виталию. — Так тоже нельзя. Здесь же не концлагерь!
— Здесь камера смертников! — огрызнулся Виталий. — А все смертники должны быть заодно! Или не быть вообще!
— Да вы с ума сошли! — возопила Марина. — То, что я видела, вообще не имеет никакого отношения…
— Что ты видела?!
— Привидение, — одними губами произнесла Марина. Виталий нахмурился.
— Поконкретней пожалуйста.
— Я видела женщину. В зеркале. Одно мгновение. Вернее, ее глаза. Отвратительные воспаленные больные глаза. Но они почти разу исчезли. Омерзительно! — Марину передернуло. Алина постучала указательным пальцем по своим губам.
— Они не показались тебе знакомыми?
Марина промолчала, презрительно скривив губы, но в ее глазах притаился отчетливый страх.
— А может быть, это были твои глаза?
— Что ты несешь?!
Теперь в ее зрачках был не страх, а самый настоящий ужас. Алина удовлетворенно кивнула и отвернулась от нее.
— Олег. Мастер на все руки, — она взглянула на Кривцова, и тот поднял в воздух раскрытые ладони.
— Так точно. На обе. Но я очень долго этому учился — уверяю тебя, и все это прекрасно помню. От самого первого винтика…
— А чего ты не помнишь?
Олег недоуменно пожал плечами, потом нахмурился.
— Я понял твою мысль. Но… единственное, что я умею и люблю, это возиться с тачками. Как это ни прискорбно, не суперкрасавец, но девчонкам нравлюсь… во всяком случае, так они утверждают. Боевыми искусствами не владею, не пляшу, не пою, не творю, не левитирую. Я обычный, Аля, и жизнь у меня обычная. Свое дело, хорошая квартира, друзья… Я вполне доволен своей жизнью… да, можно сказать, что я счастлив.
— Ты владелец автомастерской?