Я задрожала от предвкушения.
Вошла Кэссиди и удобно устроилась на кровати, пока я относила собранные вещи к двери спальни и переодевалась в пижаму.
— Как ты думаешь, сколько у тебя отснятого материала? — Лежа на кровати, Кэсс наклонила голову к видеокамере на прикроватной тумбочке, на которую последние четыре года я записывала сообщения для МакКайла.
— Не знаю. Много, — сказала я.
— Ммм. — Кэссиди пожевала губу. Она была необычайно тиха, пока лежала там. Я села и вытянула ноги рядом с ней.
— Ты в порядке? — спросила я.
— Не хочу, чтобы ты уезжала.
Невидимая лента вокруг моей груди затянулась потуже.
— Вы же тоже едете. Мы проведем целое лето вместе, прежде чем вы отправитесь домой.
— Не совсем. Я имею в виду, я буду там, но ты будешь занята, знакомясь с ним. — Ее ревнивый тон удивил меня. Она всегда принимала мою помолвку на расстоянии. Я начала заплетать ее шелковые каштановые волосы на виске.
— Обещаю найти время для тебя, синичка. — Я задумалась, перерастет ли она когда-нибудь свое детские прозвище. Надеюсь, что нет.
— Будет странно в следующем учебном году в школе без тебя.
— Знаю.
Кэссиди будет выпускником. Это была огромная школа, и мы обе принимали активное участие в спортивных секциях и клубах. Кэсс даже была президентом своего класса в прошлом году. Но я понимала. Никакое количество друзей или занятий не может заменить то, чем мы делились. И никакой человек.
Она отвернулась и тихо прошептала:
— Пожалуйста, не забывай обо мне.
— Эй. — Я задохнулась и снова повернула ее лицо к себе. Меня убивало, когда ее глаза наполнялись слезами. Не помню, когда я в последний раз плакала.
— Если скажешь что-нибудь подобное снова, я надеру тебе задницу, — предупредила я. Она всхлипнула и наградила меня слабой улыбкой. — Я сделаю это, Кэсс. Не существует ни человека, ни расстояния, которое бы заставило меня забыть о тебе или нуждаться в тебе. Я сделаю все возможное, чтобы оставаться на связи. И не забудь выпрашивать у мамы и папы учебу за границей в следующем году.
Эта идея всегда нас радовала. И, конечно, была завеса тайны над кланом МакКайла и тем, на что похожа их жизнь. Мама говорила об этом так, словно прогресс их не затронул. На протяжении многих лет я даже письма не могла ему посылать, так как доставка почты туда не осуществлялась. Моя жизнь стала бы намного легче, если бы Кэсс смогла учиться в Ирландии.
— Я бы хотела, чтобы вместо этого он смог приехать сюда, — сказала она.
— Да. И я.
Кэссиди вытерла глаза. Она прижалась к моей ноге еще теснее, а я продолжила заплетать ее волосы.
— А что, если он не из хороших парней... Если он не оценит тебя...
— Не думай об этом. Все будет хорошо.
Я всегда была благодарна тому, что это моя судьба, а не ее. Кэссиди была слишком свободолюбивой, чтобы быть отданной кому-то таким образом.
Ее гладкие волосы проскальзывали между моими пальцами, она закрыла глаза.
Мысль о том, что мои затруднения подавляли ее, разбивала мне сердце.
— Я бы хотела остаться с тобой подольше, — сказала я.
— Нет, не хочешь, — сказала Кэсс, не открывая глаз. Ее голос был все еще мягким. — Ты хочешь поехать к нему.
Ее слова шокировали меня. Отчасти потому, что она была права, ведь я восхищалась идеей поездки, встречей с юношей из волшебного мира, в пару которому была выбрана. Но это не значило, что я хочу оставить свою семью.
— Я хочу встретиться с ним, — призналась я. — Но я с нетерпением жду, когда мы снова будем с тобой вместе. — Внутри меня все дрожало просто от мыслей об этом.
Положив голову мне на колени, она казалась очень юной. Я вынуждена была напомнить себе, что она независимая девушка, которая всегда добивается своего и целовалась с большим количеством парней, нежели я. Я наклонилась к ее лицу и обхватила ладонями ее щеки. Она открыла глаза.
—Ты — мое сердце, Кэсс, ты знаешь. Никто не может занять твое место.
Она села и повернулась, обняв меня за шею. Я подавила свои эмоции.
— А теперь иди отсюда, — сказала я. — Пока я не разревелась или не вытворила что-нибудь еще.
— Пфф, верно. — Она наградила меня измученной улыбкой, затем скользнула с кровати.
— Эй, а что, если у МакКайла косоглазие? — спросила Кэсс, направляясь к двери.
Ее настроение, казалось, улучшилось, но я не могла забыть ревность, в которой она призналась.
— А разве у них нет хирургии, способной это исправить?