— Ага. — При упоминании об этом все внутренности как узлом скрутило. Я шлепнулась на кровать рядом с ней, и мы откинулись на подушки.
— Все в порядке, Кэсс?
— Не знаю.
Я взяла ее за руку, и мы продолжили, глядя на низкую соломенную кровлю.
— О чем ты думаешь? — спросила я.
— О многом.
— Пожалуйста, не грусти. Особенно из-за меня. Думаю, все будет в порядке.
Она отмахнулась и откашлялась.
— Как прошло вручение подарков?
Я перекатилась поближе к ней, свернулась калачиком у нее под боком и улыбнулась.
— Прекрасно, — прошептала я.
— Правда? — В ее голосе слышалось счастье. — Наконец-то.
— Снаружи все танцуют и веселятся. Идешь со мной?
Пожав плечами, она сказала:
— Наверное.
— Хотелось бы, чтобы и Рок пришел, — прошептала я.
— Да ладно?
— Да. Он забавный и делает тебя счастливой. — Я коснулась кончика ее носа. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, даже тогда, когда переживаю за тебя. А теперь пора идти.
Мы слезли с кровати и начали собираться, вдвоем убрав волосы в «конские» хвосты. Выйдя на улицу, где все еще шел небольшой дождь, мы нашли МакКайла рядом с нашими родителями. Увидев меня, он встал, и его лицо озарилось.
— Ого, — прошептала Кэссиди, когда мы дошли до них. — Должно быть, было действительно хорошее свидание.
Когда мы сели за стол, я потянулась к МакКайлу и поцеловала в щеку, прежде чем взять за руку. Родные, казалось, были готовы разразиться аплодисментами. Но вместо этого папа встал и объявил, что сейчас будем пить мед. Кэссиди скорчила рожицу, высунув язык.
— Тошнит уже от него. Мне бы содовой.
— Прости, синичка. Принесу тебе воды. — Папа ушел с улыбкой на лице.
— Готов танцевать? — спросила я у МакКайла.
Он пнул ногой траву.
— Я не лучший танцор.
— А мы будем вместе танцевать.
Я потянула его в сторону танцующих людей. Была уже середина песни, и танцующие, взявшись за руки, опускали их, отходя назад, и поднимали, двигаясь навстречу друг другу. Когда мы ступили в круг танцующих, несколько людей захлопали, и вскоре овациями разразились практически все Чауны. МакКайл крепче взял меня за руку. Они аплодировали нам.
Мы с МакКайлом впервые танцевали перед Чаунами в качестве пары. Первое наше официальное появление вместе. Их выражения облегчения и радости заставили меня осознать, что они волновались, чтобы у нас МакКайлом все сложилось. От нашего союза многое зависело. И мы, рука об руку, вместе, вселяли в клан надежду.
Внутри меня бушевали эмоции, когда мы с МакКайлом заняли наши места среди них. Все, кто не танцевал в кругу, синхронно хлопали.
Броган стоял рядом с моей семьей, и даже издалека я видела отблески пламени в его глазах, наполненных слезами. Это было подтверждение тому, чего они ждали больше всего, и я была рада предоставить им его. Возможно, я была не совсем объективна, но, взявшись за руки с моим суженым и присоединившись к гармонии музыки, я была уверенна, что это был самый счастливый танец из когда-либо исполненных. Несмотря на его переживания, он двигался плавно, грациозно. То, как он смотрел мне в глаза... никто из смотревших на нас не посмел бы даже сомневаться в том, что между нами происходит. Особенно когда танец подошел к концу, и он склонил голову для поцелуя, что со стороны клана было встречено улюлюканьем.
Прибежали Лейла и Рейчел, и я обняла их.
— Ты только посмотри! — прошептала Лейла мне на ухо. — Никогда не видела МакКайла таким уверенным в себе! Везучий он парень.
Броган забрался на стол и громко пропел:
— Что ж, лепреконы! Похоже, близится день связывания!
В ответ раздались хриплые радостные крики, и я улыбнулась МакКайлу, чувствуя, как по телу прокатывается ощущение как при американских горках.
— Леон Мейсон! — прокричал Броган. — Как отец брачующейся, ты должен объявить дату.
Папа посмотрел на меня. Я кивнула, несмотря на нервы, бушующие глубоко внутри.
— Через шесть дней, начиная от сегодняшнего! — громким, чистым голосом объявил папа.
— Шесть так шесть! — Броган поднял стакан, и клан повторил за ним. — Ура, ура!
— Ура, ура! — скандировал клан.
Ох, черт. О, боже. О, святые панталоны. Шесть дней.
Члены клана Чаунов и местные женщины по одному подходили, чтобы поприветствовать нас, целуя нам руки и обнимая. В тот момент я заметила, что к большинству людей МакКайла я чувствую небольшую злость. Меня беспокоило воспитание МакКайла и то, как угнетали тут женщин. Но с каждым добрым пожеланием все плохие эмоции сменялись прощением, оставляя после себя свежие, новые эмоции.