Ее испуг прошел от того, что громила сам боялся ее до судорожных колик.
— Да, — с готовностью угодить ей, тут же ответил он. — У меня три сына и три девочки. Их матери иногда разрешают мне видеться с ними…
— Что тебе сказали?
— Меня привела сюда госпожа Вифелла.
— Хорошо. Что она сказала тебе?
— Госпожа Вифелла предупредила, что если я буду послушным и постараюсь, то для меня все закончится быстро, — прошептал солдат, опустив голову.
— Ты знаешь, что лорд Дорган был у меня?
— Да моя, госпожа… — он содрогнулся. Его лицо посерело. Видимо во дворце уже знали, что Тиррела сделала с оружейником.
— Лорд Дорган сказал, что ты очень храбр. Поэтому я хочу поощрить тебя за твою верную службу.
— Я готов умереть ради Ллос и Дома де Наль, моя госпожа.
— Я не хочу, чтобы ты умирал. Я хочу, чтобы ты жил и продолжал служить мне. Прими и выпей этот кубок до дна.
— Пощадите, госпожа, — посеревшими губами прошептал воин, умоляюще глядя ей в лицо и покорно принимая из ее рук кубок.
Дроу были устроены так, что кроме подвоха и коварства не ожидали от других ничего. Нике было жаль его, но другого выхода у нее не было.
— Не бойся, пей.
Он обвел покои тем тоскливым взглядом, которым в последний раз смотрит на мир взошедший на эшафот, и одним махом выпил кубок до дна. Какое-то время он сидел, напряженно выпрямившись и глядя перед собой, пока его голова со стуком не откинулась на спинку стула.
— Это точно был не яд? — Ника испуганно приложила ладонь к широкой груди дроу, заглядывая ему в лицо.
— Можете быть в этом уверены, моя владычица, — заверил ее Клопси.
Сердце воина билось ровно и размеренно, а дыхание оставалось ровным и глубоким, и Ника успокоилась.
— Ну, хорошо. Теперь можно отправляться к Громфу. Думаю за то время, что я «развлекаюсь» с этим громилой, меня никто не побеспокоит. Ты как, готов?
— Следуйте за мной, моя владычица. Только прихватите с собою жезл, чтобы призвать диск и защитить себя.
Ника растерянно огляделась: где она должна искать этот жезл? Клопси звонко хлопнул себя ладошкой по лбу, подбежал к одному из сундуков, кряхтя, откинул его крышку и достал из него тонкую палочку молочно-белого цвета. Хрупкая на вид, она имела на конце крупный, блеснувший яркой россыпью алмаз. Это и был жезл, без которого не следовало выходить в одиночку на улицы Мензоберранзана.
Клопси повозился над одной из тех затейливых завитушек, которыми был украшен туалетный столик, и большое зеркало из полированного серебра, с которого отдернули гобелен, сдвинулось, открывая зияющую в стене дыру из которой пахнуло могильной сыростью. Обернувшись к Нике, Клопси храбро шагнул вперед, и его тут же поглотила плотная непроницаемая тьма. Ника неуверенно вошла за ним в темноту тайного хода, но вовремя вспомнила о своей способности видеть в темноте. Зажмурившись, и открыв глаза, она перестроила зрение.
— Моя владычица, посветите мне, ибо бедный Клопси не может видеть в темноте, как благородные дроу, — раздался из тьмы его тоненький жалобный голосок.
Ника пошла на голос. Она видела дожидавшегося впереди Клопси отчетливым красновато-желтым сгустком тепла. Озадачено повертев прохладную твердую, вытесанную из какого-то камня палочку в руке, она подумала, что, наверное, надо сказать какое-то заклинание или как-то по-особому взмахнуть этой штукой, чтобы она дала свет. Едва она подумала об этом, как алмаз на жезле стал переливаться. Сначала слабо мерцая, он постепенно разгорался все ярче, осветив стены пещеры ровным светом, таким, который не травмировал чувствительных глаз Ники и давал возможность Клопси, различат дорогу впереди.
Туннель оказался довольно просторным, с округлым сводом и стенами. Причудливо извилистый, он был идеально ровным, нигде не сужаясь и не расширяясь.
— Клопси, кто прорыл туннель?
— Огромный червь, моя владычица. Его изловили в Диком Подземье, а это мало того, что не легкое дело, но еще и опасное, потому что очень он ядовит. Отловив, его доставили в Мензоберранзан и опустили в большую яму. Он тут же зарылся в землю, а чтобы он проходил под землей там, где это было нужно, землю сверху обильно кропили кровью убитых дворфов. В конце пути, возле дворца де Наль, для него была приготовлена приманка — гора дохлых гоблинов и дворфов. Именно к ней он и стремился. Домочадцы и стража Дома де Наль специально собрались во дворе посмотреть на то, как червь будет пожирать это «лакомство».
— Долго нам еще идти? Пойдем быстрее, а!
Ника взяла Клопси за пазуху, почувствовав как холодны его маленькие цепкие ручки. Через какое-то время, а сколько они шли — Ника определить не могла, в рассеянном свете палочки выступили высеченные в стене каменные ступени. Поднявшись по ним, Ника уперлась в тяжелую каменную плиту, закрывавшую выход.
— Прикоснитесь к нему жезлом, — подсказал ей Клопси.
Ника тронула плиту алмазом. Он ярко вспыхнул, и плита со скрежетом, осыпая на голову Ники и Клопси пыль и мелкое каменное крошево, отъехала в сторону. Она поднялась в уютную комнату, завешанную гобеленами, с кушеткой, застеленной толстым домотканым покрывалом и стоящим возле алтаря глубоким креслом. На то, что это был именно алтарь, указывал высеченный из того же матового камня паук, нависший над чашей, обхватив ее края своими лапами. Пока Ника осматривалась, Клопси, которого она отпустила, забился в угол и смотрел на нее оттуда блестевшими глазами.
— Вы ведь не Фиселла? — вдруг прошептал он. — Ведь нет?
— Клопси? — почему-то тоже шепотом, позвала его к себе Ника, сбитая с толку странным поведением малыша. — Это ведь я…
Она склонилась над ним, и он как загнанный зверек, вжав голову в плечи, зажмурился.
— Да что с тобой, дружок?
— Простите, моя владычица… пощадите… бедному Клопси показалось…
— Ну, ну… — девушка кончиком пальца, ласково погладила его по голове. — Клопси, я не Фиселла. Я Ника. Знаешь, что означает мое имя? Ника — это победа.
— Но вы… вы все равно погибнете здесь. Это очень не хорошее место. Фиселла будет проклята…
— Ты меня пугаешь. Что на тебя нашло?
— Уйдемте отсюда…
— Ну, хорошо, пойдем.
— И мы сюда больше не вернемся? Никогда? — в круглых глазенках Клопси вспыхнула надежда, он буквально ожил.
— Зачем нам сюда возвращаться? Разве что воспользоваться ходом?
Похоже, то темное, что держало его душу, отпустило его. Он глубоко вздохнул, покачал головой и прояснившимся взором посмотрел на Нику.
— Простите мое малодушие, моя владычица, — он помолчал и нерешительно добавил. — Наверное, вы хотите спросить, для чего Фиселла приходила сюда?
— Что-то мне подсказывает, что это окажется не лучше, чем твой рассказ про червя, прорывший потайной ход.
Обхватив свои плечики, словно его знобило, Клопси прикрыв глаза, проговорил:
— Фиселла приходила сюда погреться.
— Что? — не поняла Ника.
— Собственная, отравленная злобой кровь не грела ее, и она приходила сюда погреться. Вот это изваяние паука, что стоит в нише, согревало ее.
Ника поднялась и, подойдя к алтарю внимательно осмотрела его и даже потрогала его холодный камень.
— Не понимаю, как эта штука может разгораться настолько, чтобы согревать. Магия?
Клопси вздрогнув, кивнул.
— Ты от этого так нервничаешь? — обернулась к нему от алтаря Ника. — Так ведь у меня тоже есть волшебная палочка.
— Нет, нет… — замотал головой Клопси. — Вы не понимаете… тут нужно особое… топливо… совсем немного… — жалобно пискнул он.
— И что же это за топливо? — с подозрением спросила Ника.
— Кровь…
— Что тебя удивляет? У дроу чего ни коснись — все замешано на крови и пауках.
— Кровь дроу, — прошептал кроха.
— Ты это серьезно? Ничего не путаешь?
— Как-то Фиселле пришло в голову взять меня с собой. Когда мы пришли сюда, она велела страже делать свое дело, и вскоре они привели к ней мальчика дроу. Он был связан и ничего не мог поделать, когда она ударила его ножом, наполняя чашу кровью бьющей из его раны. Эту кровь она вылила в каменную чашу, так что паук над нею, раскалился до бела. Пока она грелась возле него, мальчик, истекая кровью, умирал. Ему было холодно и страшно. Я держал его за палец. Что мог для него сделать маленький, слабый Клопси, — он с горестным выражением покачал головой. — Бедный мальчик до сих пор стоит перед моими глазами. Он все время звал своего отца.