- И ты хочешь забрать моего, потому, что твой трагически умер? Кто дал тебе такое право, Амир? – настаивал Тузарус, устало опустив руку на плечо старику. – Это жизнь, дорогой друг. Мы не забирали твоего сына. Его забрал Всевышний, даровав спокойную смерть. Во сне. Как наивысшее благо.
- Наивысшее благо.. – прошептал старик, и залился пронзительным смехом. Безумным и колючим. Соня боялась старика. Безумец, он не осознавал того, что был способен совершить в таком состоянии. И дрожала сильнее.
Что делать, когда ситуация становится все больше безысходной? Как страдающему отцу жить без своего ребенка, любимого и бесценного? Предложи ему кто угодно обменять свою жизнь на возвращение сына к жизни, он бы без сомнений и колебаний отдал. Мир без родного человека превращается в насущий ад. Почему отец был таким слепцом, что не смог вовремя распознать, уследить и помочь своему ребенку? Араб стоял и заливисто смеялся. Его люди испуганно смотрели на старика, опасаясь за его душевное здоровье.
- Твой сын, отнял у меня моего. А я отниму у тебя твоего - на этих словах мужчина направил свое оружие в грудь Ворона. Соня не стала ждать выстрела. Со всей силы, она неожиданно для всех толкнула любимого в сторону, а сама - рванула к старику, прикрывая Митю собой.
Оглушающий звук выстрела обездвижил всех.
Глава 31
- Тимур Бесланович, Артур Федорович - в какой уже по счету раз, умоляла врачей девушка. – Вы сами сказали, что ранение прошло по касательной и пуля не задела ничего важного для моей жизни! Отпустите домой.
- Соня, - в который раз возмущался травматолог, а следом – к нему подключался и второй врач. – Из-за переохлаждения у тебя развился бронхит. Из-за потери крови, да к тому же – длительного голодания, проявилась анемия.
- Вследствие чего, больная Малиновская, добавилось полное истощение на нервной почве. Мы пытаемся восстановить клетки организма еще и после обезвоживания. Как минимум две недели проведете в стационаре.
- Сбегу, - предупредила девушка, устало опускаясь на стул, стоящий в кабинете. Вокруг нее витали ароматы стерильности, медицинского спирта и различных лекарств. А для Сони он был подобен запаху смерти. Голова художницы то и дело подбрасывала устрашающие образы, от которых невозможно было спрятаться и скрыться. И совсем было неважно белый день это, или глубокая ночь. Девушка кричала по ночам, пусть и не признавалась об этом врачам. Что толку? Ей пропишут более сильные успокаивающие препараты, нежели она уже пьет.
Кто-то ее сдал! Возможно, одна из дежурных медсестёр успела сообщить лечащему врачу о криках пациентки из вип-палаты по ночам, и встревоженный Артур Федорович на утро прибыл к девушке с психиатром и невропатологом.
“Для корректировки назначенного лечения” – передразнив слова врача в своей голове, девушка обреченно выдохнула. В нее так вцепились эти эскулапы, что вряд ли так просто удастся сбежать.
Остальной медперсонал не связывался с причудливой, миловидной Малиновской. Боялись. Когда ее, без сознания от шока и ранения привезли в отделение, все медсестры и медбратья разбежались кто куда, опасаясь попасть под праведный гнев двух мужчин. Тузарус и Дмитрий созвали целый консилиум, после того, как Соню заштопали, перевязали, и девушка пришла в себя.
Вид из вип палаты, в которую ее поместили, был до безобразия скучным. Длинные ряды деревьев в рядом расположенном парке больше не радовали. Более того, раздражали. Как и медсестры. Как и цветы, которыми ее задаривал Ворон, сам при этом не появляясь. Все раздражало и бесило. И Эля с Аннушкой. И пропавшая Катерина. И Вика, заглянувшая несколько раз.
- Да я с ума тут сойду! – воскликнула девушка, и тут же залилась кашлем. – Я боюсь больницы. Домой хочу.
Точно ребенок, взирающий на сладости, смотрела она на представителей учений Авиценны. И что с ней поделать, если Ворон и Туз с медиков снимут по две шкуры, если девушка не поправится, как можно скорее.
- И все равно, я могу лечиться дома. А так тут без дела валяюсь. – продолжала настаивать девушка. – А дома, картины бы писала. Мне к выставке нужно готовиться.
- А кто вам уколы будет делать? А капельницы ставить? А ингаляции делать? – подал голос ее лечащий врач.