С первым касанием, Малиновская невольно напряглась, рванув в сторону. Пугливо и стыдливо. Нежная настойчивость Ворона, покоряла. Спустя мгновение, от былого страха не осталось и следа. Страстность касаний и объятий заставляла тугой комок невостребованного ранее возбуждения, рваться наружу. Невольно девушка поерзала на мужчине, сама плавясь в его объятиях, предлагая большее.
Ворон же, не спешил. Хотя один Всевышний свидетель, чего ему это стоило. В голове зашумело от нехватки кислорода, но ее не отпускали. Тем временем, ладонь любовника сместилась со спины на грудь. Аккуратно очертив пальцами нежно-розовый сосок девушки, он заставлял табуны бешенных искр разлетаться по ее венам, ускоряя кровообращение. Покрутив горошинку, сжал плоть. Нежно, но с уверенной силой. Такой участи была удостоена и вторая ее грудь.
Оторвавшись от ее губ, шумно втянул в себя воздух. Приятное покалывание в груди разбавило хмель в голове, проясняя мысли. Тяжелое дыхание любовников не смущало. Встретив затуманенный страстью взгляд мужчины, Соня сдалась. Не ради денег или власти. Не ради угождения своему телу. Не ради похоти. Ради того, что существовало между ними. Ради любви и страсти, желания и трепетности, нежности и заботы. И совсем не важно, что будет завтра. Сегодня и сейчас, в объятиях конкретно этого мужчины, она сдалась. Полностью.
Ворон видел ее глаза, а в них и ее душу. И то, что он там прочел, обжигало. Казалось еще мгновение, и они запылают. Оба. Ласки становились глубже, проникновеннее, особенно когда его пальцы коснулись лона девушки, заставляя выгнуться и жалобно вскрикнуть. А глаза смотрели в глаза, чувствуя и испивая реакцию. Такого с ней еще не было. Не то чтобы Ворон и раньше не ласка ее так. Нет. Просто сейчас Соне казалось, что весь ее мир взрывается миллиардом звезд, разрывая и девушку на части. Прикрыв глаза, она умерла. И воспарила к небесам.
Опомнилась она, сидя на бедрах Ворона, с зажатыми волосами в его руке. Полностью обнаженная, Соня была так прекрасна и беззащитна в своей наготе. Покраснев от нахлынувших эмоций, подняла на него затуманенные глаза. И он ждал этого. Соленые слезы потекли по щекам девушки на плотно сжатые, припухшие от поцелуев губы. Под его укоризненным взглядом, она стыдливо потупилась.
- Любишь? – услышала его вопрос, и тут же кивнула:
- Люблю.
-Простишь меня?
- Простила.
- Никогда больше не обижу тебя. – наблюдая за реакцией Малиновская, продолжил: - Расшибусь в лепешку, но сделаю все для тебя. Только бы ты была счастлива.
- Я верю…тебе – шептала еле слышно Соня, вдруг улыбнувшись. Она ему действительно верила. Завидев ее улыбку, мужчина онемел. Стерев ее слезы, несильно сжал в своих руках. Слова Ворона звучали мягко, и с неким придыханием.
– Любимая моя. Только моя.
Его шёпот парализовал нормальные мысленные процессы, но художница этого и не заметила. Ей хотелось поскорее почувствовать мужчину. В следующий миг, Ворон коварно улыбнулся. Отпустив ее локоны, он позволил им упасть на ее спину. Горящими глазами продолжал за ней наблюдать. Приподняв любимую, он начал стягивать брюки, а следом и боксеры. Соня помогала ему в этом. Как только его возбужденный член оказался на свободе, она довольно улыбнулась.
Все ушло на задний план. Остались лишь двое. И их страсть, что вскипела точно только что извергшийся вулкан. Притянув любимую к себе, он помог ей сесть на него снова, но уже так, чтобы заполнить собой. Всю ее, полностью. От осознания столь глубокого наполнения, художница прерывисто выдохнула, после чего замерла. На долю секунды. Чтобы прочувствовать то небывалое соединение тел любовников, а следом – и их душ.
Ее ладони накрыли плечи мужчины, что все еще были покрыты тканью дорогой рубашки. Соня невольно скрипнула зубами, обхватывая материал пальцами и сжимая его в кулаки, когда он сделал первый выпад. Рванув ворот одежды, она не услышала звук рвущейся материи. Стоило же девичьим пальцам, коснутся его разгоряченного тела, художница обезумела. Ласкала мужчину, отдаваясь и даря себя. Осыпая ее лицо страстными поцелуями, он направлял и поддерживал. Горячие ладони переместились на аппетитные ягодицы. Страстно сжимая их, Ворон довольно урчал. Ловя ее каждое движение, каждое касание и затуманенный страстью взгляд, мечтал только об одном – продлить момент соединения как можно дольше.