Выбрать главу

Было это в девятом классе. Подружки, как раз готовились к промежуточным экзаменам. История, биология, математика, английский и география. Такие бесполезные предметы. Ни к чему хорошему их изучение все равно не привело девушек. Кроме, английского. Пожалуй.

Еще все помнили недавнее празднование восьмого марта, как постепенно начали готовиться к экзаменам. Осталось ведь два месяца. На дополнительном уроке сидел весь класс, а вот учительница опаздывала. Было это накануне годовщины смерти матери Катерины.

Сидели подружки все вместе и что-то тихо обсуждали. И так получилось, что пристал именно к Соне, одноклассник Генка Бальзаров. Сначала – дернул за косу. После, вырвал альбом с рисунками, который девушка всегда с собой носила и начал бегать по классу, как безумец. Катя вступилась за нее, а Генка - начал оскорблять. Грубо, как умеют именно дети.

В то время, отец Кати вновь уехал в командировку, и девушка ночевала у Аннушки, иногда – у Сони. Одноклассник  подначивал девушку, оскорбляя ее. Отсутствием матери, постоянным отсутствием отца. Катя терпела, а после - огрела парня сумкой по голове, и убежала из школы. Юная художница бросилась за ней, и нашла ее на кладбище. Впервые она видела Лисичку такой. Раздавленной и униженной. Девушка плакала. Погрязшая в своих переживаниях, она никого не слышала и не видела. Долго и тихо, боясь быть услышанной. Соня присела рядом, и нежно обняла подружку, дожидаясь, когда иссякнут ее слезы….

 Холодный порыв ветра вернул Малиновскую из воспоминаний в реальность, где у основания могилы стояли люди. Умеющие чувствовать и любить. Аннушка подошла ближе к Соне и обняла ту. Девушка и не заметила, как собственные слезы прорвали заслон ее силы воли, и хлынули потоками. Неожиданный луч солнца упал на промозглую землю, словно согревая ту.

Художница вздрогнула, пытаясь унять дрожащее тело. Тепло объятий подруги немного согревало ее, но этого было недостаточно. В следующий миг, маленькая птичка прилетела  на могилу отца Кати, и радостно чирикнула. Столь знаменательный знак, столь обыденного, житейского события. Подруга и вовсе расклеилась. Незнакомец схватил ее в объятия и прижал к себе. Словно и не было случайных свидетелей такого явного проявления симпатии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оставив пару наедине, каждый побрел своей дорогой. Павел кивнул девушкам, и отправился проведать своих родных, похороненных на этом же кладбище. Подобное сделала и Аннушка. Соня же отошла на определенное расстояние, и замерла. Она ошибалась.

Природа просыпалась от затяжной спячки. Медленно весна подбиралась к ним. Местами, уже были видны, изумрудные лепесточки свежей травы, пробивающиеся из замерзшей земли. Набухали уже и почки на деревьях, как первые предвестники скорой, теплой поры. И все бы ничего, но девушка почувствовала, что за ней наблюдают. Обернулась и осмотрелась.

 У входа на кладбище стоял Ворон, и внимательно изучал ее. С молчаливым, немым укором. Рядом с ним, прошла и только, что приехавшая Эля. Покосившись на Ворона, прошла мимо него. Поравнявшись с подружкой, кивнула ей и пошла дальше. Они еще успеют поговорить. Позже. 

Шаг за шагом, художница подходила ближе к ожидавшему мужчине. Знала, подруги наверняка заметят ее отсутствие, но ничего не могла с собой подделать. Пускай и хотела убежать прочь, очутиться в уютных стенах собственной комнатки, но холодная реальность заставляла встретиться лицом к лицу с тем, чего Соня и боялась.

- Пойдем отсюда, - прошептала она, очутившись возле Ворона. Его взгляд был колючим и холодным. Позволив девушке пройти первой, последовал за ней.

Шли в тишине, боясь о чем-то говорить. Под ногами тихо шелестела прошлогодняя листва, немного растаяв под ласковыми лучами солнца. Заметив его машину, припаркованную возле дороги, Соня остановилась. Мужчина охарактеризовал ее поступок по-своему. Подхватив уверенно под руку, подвел к внедорожнику. Помогая ей сесть на пассажирское сидение, резче, чем хотел, хлопнул дверью. Обогнул машину и сел сам.  Рев двигателя в оглушающей тишине, спугнул стаю ворон, дремавших на деревьях. Громкой стаей взметнулись они в небеса. Шум, гам, суета… А в душе остался осадок, предвестник надвигающейся бури.