А, впрочем, и пусть это будет магия, что с того? Если абстрагироваться от привычки искать всему необъяснимому объяснение, то его способности её завораживали, возвращали в детство, когда маленькая Варя, как и любой ребёнок, мечтала научиться понимать животных.
— При нашей первой встрече ты уже понимал меня, значит, ты связь установил, когда спасал?
«Да. Я к человекам почти никогда не приближался, поэтому хотел попробовать услышать тебя. И… извини, если я поступил недопустимо.»
От вида вновь тех больших кошачьих глаз Варя даже не могла сомневаться в искренности его извинения, а поэтому, посмеявшись, только махнула рукой, ведь если бы он этого не сделал, то и разговора бы не было.
— Лучше скажи, что ты там узнал обо мне? — уже несколько стеснительно спросила девушка, не до конца понимая, где границы его этого «видеть».
«Что ты умеешь слушать… примерно. Я не могу объяснить, но, поверь, плохие, опасные сущности чувствуются сразу.»
Девушка усмехнулась, уже даже не помня, когда она в последний раз встречала того, кто бы ориентировался на какое-то абстрактное «чувствую». Из-за своих непонятных объяснений тритон опять казался чересчур наивным, верящим в предчувствия. Но ведь фактически он оказался прав, и она действительно готова была «услышать» его, а не хотела причинить вред, лишь потому что он выходил за рамки её картины мира.
— Хорошо, предположим, я поняла, как я тебя слышу. А как ты меня? Ты должен понимать, что я тебе говорю, значит, ты всё-таки знаешь мой язык?
«Не знаю. Когда ты говоришь, твои слова становятся твоими мыслями, а их слышать мне привычно. Мыслям язык не нужен.»
«М-да, уж», — подумала она. — «Да, пусть лучше это будет просто магия. Попробуй всё это объяснить, особенно с таким расплывчатым описанием, — голова вскипит.»
Тем временем её собеседник на несколько секунд погрузился под воду, будто бы согревался от минусовой температуры на поверхности.
— Откуда же ты? — наблюдая за ним, спросила девушка, но о том, что её вопрос получился слишком уж провокационным, она догадалась не сразу.
Русалу, конечно же, услышанное не понравилось.
«Тобой было дано обещание», — рыкнула он, недовольный, что у него всё-таки хотят выведать секреты.
— Ой, ты не так понял, — спохватилась Варя и тут же подняла руки в примирительном жесте. — Я имела ввиду, откуда ты взялся здесь, в городской реке? Мне как-то привычно думать, что русалки живут в тёплых водах, поэтому я не понимаю, как тебе не холодно здесь. Или ты из холодных морей, поэтому такой белый, чтобы прятаться среди льдин?
Русал даже растерялся от такого количества вопросов, но быстро зацепился за одно слово.
«Я не белый! Чешуя моего хвоста лазурного цвета, одного из самых красивых, между прочим.»
Вид надувшегося от обиды русала был настолько забавным, что Варя даже засмеялась. Ну как всерьёз воспринимать разговоры о красоте чешуек хвоста? Впрочем, он её веселья не понял, а, враждебно навострив ушные плавники, насупился ещё сильнее. Видимо, всё-таки для него цвет его чешуи был принципиален, а потому он категорически не хотел слышать о своём нынешнем внешнем виде.
— Прости, — когда столь внезапное желание смеяться пропало, произнесла Варя. — Мне тяжело воспринимать всерьёз твои слова, потому что я видела тебя только бел… таким, — объяснилась она. — А что тебя изменило?
«Холод. Я не смог покинуть местные воды до наступления холодов, теперь стал отвратительным, бесцветным», — ответил русал и, судя по тону, загрустил.
«Цвет это уж точно не главное, что делает тебя отпугивающим», — подумала Варя, вспомнив, что именно при первом взгляде на него её отталкивало. Но говорить это морскому созданию она не стала, и спорить с ним — тоже. Всё-таки она ничего не знает об его народе, об их нормах и эталонах красоты. А судя по тому, что он носит украшения и что его волнует его внешний вид, какой-то эталон у них тоже есть.
— Значит, ты чувствуешь холод?
«Чувствую. Но если под водой ещё терпимо, то на поверхности очень неприятно находиться. Не понимаю, как вы можете жить в таких условиях.»
— На самом деле это ещё тепло. Тебя удивит, если я скажу, что на севере живут люди и при гораздо более низких температурах?
«Удивит», — признался русал, а доказательством искренней удивлённости стали его вновь растопыренные в стороны уши. — “Для существ, для которых вода смертельна, вы слишком выносливы на поверхности».
— Думаю, тоже самое можно сказать и о вас. Наверное, на поверхности вы долго не пробудете, зато в воде плаваете лучше многих рыб.
«Многих? Да мы плаваем лучше всех рыб!» — важно приосанился и горделиво задрал голову тритон.
— Верю-верю, — только и могла улыбнуться Варя от его горделивости, понимая, что они считают себя выше всех других морских обитателей, слово «низшие» просто так ведь не взялось. — Но почему, если тебе здесь неуютно, ты не вернулся обратно в море? Ты сказал, что «не смог», но почему? Что тебя удерживает?
«Ничего. Я много путешествовал, но с моря обычно тяжело увидеть, как выглядят человеческие поселения вдали от берега, изнутри, поэтому однажды я решил заплыть вглубь берега. Это интересно, наблюдать за вами изнутри вашего поселения намного увлекательнее, хотя, к сожалению, я не мог понимать, о чём вы говорите. Так что у меня нет необходимости скоро возвращаться в большие воды, холод мне никак не мешает.»
Морской гость тут же пошёл на попятную, сделал вид, что ничего про «не смог» не говорил, тем самым только сильнее укрепив подозрения девушки, что есть какие-то обстоятельства, из-за которых он вынужден оставаться здесь, мёрзнуть и ворчать от некрасивого цвета своих чешуек.
Что с ним? Может, он подхватил какую-нибудь гадость в этих грязных водах, заболел и теперь не имеет сил, чтобы вернуться обратно? Да вроде нет, выглядит вполне себе живым и энергичным.
Варя не знала, но и он, очевидно, не хотел говорить. А чтобы точно закончить эту неудобную для него тему, Луан вновь нырнул, оставив девушку надеяться, что позже он всё-таки признается.
Ожидая возвращение собеседника, девушка поднялась на ноги и стала стряхивать с одежды снег, заодно решила пройтись, а то ведь и ей ничего не стоило замёрзнуть, сидя на одном месте без движения. Вовремя Варя вспомнила о браслете, который хотела отдать.
— Луан, я починила твой браслет. Пару ракушек, правда, выпало, я не смогла их обратно привязать, но я заменила их на пуговицы, — сказала Варя, когда новый знакомый вернулся, но всё равно расстроилась, что не нашла замены получше для красивых ракушек.
После же девушка спустилась по лестнице поближе к воде, но, не дойдя до конца, браслет оставила на одной из последних ступенек. Когда она вернулась наверх, к лодкам, русал подплыл к берегу и, снова приподнявшись над водой, дотянулся до своей вещи.
«Мне нравится. Давно хотел сделать из этих круглых штучек украшение, но они очень редкие», — изучая возвращённую вещь и, очевидно, оставшись довольным её новым видом, произнёс Луан.
«Да у нас этой «редкости» целая литровая банка. Могу хоть сейчас тебе всё высыпать», — усмехнулась девушка от того, какое же у них всё-таки разное понимание редкости.
— Тогда те две ракушки я оставлю. Даньке подарю.
«Данька — это твой малёк?»
— Это мой брат, — ответила Варя, а сама смутилась, ведь рановато ей ещё иметь «своих мальков», но сказать это ему та же смущённость помешала. — Он ведь верит, что его спасла русалка. Вот он обрадуется, если узнает, что это так и было.
В тот момент Луан нахмурился, что-то, сказанное девчонкой, ему не понравилось.
«Почему ты говоришь «русалка»?! Я что похож на самку?!»
— Эм, ну так мне просто привычнее. Да и ты как-то не уточнял.
«А что есть сомнения?!»
— Представь себе, есть. Кроме тебя, я других русалок не видела, поэтому не знаю, отличаетесь ли вы или нет, — девушке очень хотелось припомнить школьные уроки биологии, чтобы доказать ему, что она точно не могла быть уверена в его природе наверняка, однако всё-таки удержалась. А то она так до какого-нибудь там партеногенеза или гермафродитизма дойдёт, и он совсем разобится.