«Да» означало, что все очень хорошо; «порядок» – более или менее, нормально; «не слишком» – есть проблемы, нужна поддержка любимого человека. Слава всегда старался помочь мне, он каждый раз находил нужные слова. Я набрала номер дрожащей рукой – трубку взяла женщина. «Позовите, пожалуйста, Славу». «Кто его спрашивает?» «Коллега». «Не звоните сюда больше, Лариса», – довольно резко сказала она и положила трубку. Я разрыдалась. «Все! Все кончено! Я пытаюсь вернуться в прошлое, но это невозможно. Но как жить без любви? Без того, что являлось лучшей частью моего я? Мне кажется, что удалили кусок моей души и осталась щемящая пустота, которую нечем заполнить. И весь этот мир, чужой и равнодушный, вызывает боль и тоску. И Виталик не может вернуть мне то, чего я лишилась, расставшись со Славой, никто не сможет вернуть, никогда. Я бесконечно одинока». Мне стало совсем плохо, и я спустилась на первый этаж попить чаю. За столом сидел Николай, закрыв лицо руками.
– Вам тоже не спится? – глухо спросил он.
– Да, как видите. У меня большое горе, – я с трудом сдерживала слезы. – Я рассталась с мужчиной, которого любила больше жизни из-за бесплодия, из-за изнасилования. И теперь я не живу, а просто хожу и дышу, как робот, по инерции, мне по большому счету не так уж важно, что со мной происходит, понимаете? – я налила себе кипятку из электрического чайника, стоявшего на столе.
– Лариса, хотите коньяка?
– Да, пожалуй, чуть-чуть.
В зале был выключен свет, горел только камин.
– У вас очень хороший дом, – сказала я.
– Мне кажется, пустота у вас в душе заполнится со временем, – уверенно произнес Николай и взял меня за руку. – Я не знаю, сколько пройдет времени, но когда-нибудь это произойдет.
«Сейчас он попытается меня поцеловать», – почему-то подумала я.
– Вы знаете, Лариса, я так устал от России. Здесь все напоминает о плохом, о моем несчастье. Когда-то мы отдыхали в деревне на Крите. Я хотел бы остаться там навсегда. Трехэтажные игрушечные домики с бассейнами, море, солнце, итальянские сосны, высохшие от зноя черные горы, домашнее вино, оливки, бесконечное забвение. Я иногда думаю, что мы все хотели бы очень многое забыть и для этого мы заглушаем память алкоголем и наркотиками. Но невозможно изгладить из души следы прошлого, это иллюзия. Лариса, там, в монастыре, я молился: «Господи, если после смерти я забуду все, что было в моей жизни, это и будет рай, где бы ни находилась моя душа». Иногда мне кажется, что даже небытие есть блаженство. Но христиане говорят, что Бог уготовил для людей нечто лучшее. Но зачем тогда Он так мучает нас на земле? – Николай закурил.
Мне хотелось как-то утешить его, и я рассказала ему о моем путешествии в студенческие годы. Я долго мечтала об этом, наконец с трудом набрала нужную сумму и отправилась автобусом по Европе. Мне было тогда девятнадцать лет, я пила дешевое пиво, питалась в макдональдсах и была бесконечно счастлива от того, что хожу по европейским столицам. А что еще нужно человеку? Есть что-то такое, что дается бесплатно, но это сложно определить. Может быть, настроение, состояние души, какая-то часть настроения, которая не зависит от ваших социально-экономических перспектив. И это и есть сама суть жизни, нечто чудесное и непостижимое.
Мы проговорили полночи. Немного успокоившись, я ушла и заснула.
На следующий день я проснулась поздно. С Алиной мы встретились за завтраком. Она была не накрашена, в шелковом халате и явно не в очень хорошем настроении.
– Хочешь, я расскажу тебе о принципах работы «рынка Форекс»? – спросила я. Мне хотелось ее заинтересовать и развлечь. – Некоторые называют его международным лохотроном. Но я считаю, что это не так, мы найдем компанию, которая входит в американскую ассоциацию добросовестных брокерских компаний.
– Ну, хорошо, покажи мне, – лениво ответила она.
Мы прошли в ее комнату. Алину заинтересовала торговля на рынке. Мы долго осваивали принципы торговли на демонстрационном счете, нашли брокера, входящего в вышеупомянутую добросовестную ассоциацию. Потом перевели деньги с ее банковского вклада, открыли торговый счет на минимальную сумму и сразу вошли в реальную сделку, риск был небольшим, и Алина особенно не волновалась, она будто играла в детскую игру. Мы увлеклись и просидели несколько часов в торговой программе. Вечером мы смотрели гангстерский боевик и заказали с доставкой на дом две очень острые пиццы с мексиканским соусом.
Вообще наша жизнь протекала с одной стороны однообразно, а с другой – достаточно интересно для человека, который никогда не жил и не работал в коттедже в Подмосковье. Несколько часов в день, когда у нее не было слишком тяжелых приступов плохого настроения, Алина занималась программированием и слушала интерактивные лекции. По вечерам мы смотрели фильмы, пили вино, моя подопечная курила сигары, несколько раз мы выезжали с водителем в город. Неслись по кольцевой, стояли часами в пробках, я возила Алину по старым улочкам в центре Москвы. Фонари и подсветка причудливо смотрелись в дымке мокрого снега, пробуждая отрывочные воспоминания и неясные мечты. Москва пугала огромным количеством новой информации и впечатлений, мне казалось, что я многого не поняла, упустила что-то важное в современной жизни и этого уже, возможно, не исправить. И поэтому становилось грустно и немного страшно. Но в глубине души проглядывал робкий лучик надежды на то, что у меня еще есть шанс. У Алины была очень удобная управляемая коляска, она всегда возила с собой фотоаппарат, иногда мы заезжали в кафе и рестораны.