– С днем рожденья, Юля. Желаю море денег и океан любви.
Послышался звон бокалов и смех.
– Да уж, море денег мне не помешало бы. Ладно, девочки, давайте закругляться, я завтра ассистирую, экстирпация матки. Коля же не освободит меня из-за дня рожденья, злится на меня, ну и пусть злится, я ему не давалка какая-нибудь, пусть поухаживает красиво, – послышался пьяный голос и смех, видимо, принадлежавшие имениннице.
– А у кого операция? Что-то я не припомню, – спросила другая дама.
– А у Соколовой из восьмой палаты. Ой, девочки, падаю, кто-нибудь даст закурить?
Меня прошиб холодный пот, и колени подогнулись. «Соколова из восьмой палаты – это же я! Я не знаю, что происходит, но надо срочно бежать отсюда. Может быть, здесь работают оборотни в белых халатах, которые зарабатывают на продаже человеческих органов. Правда, никогда не слышала про пересадку матки, но я совсем не разбираюсь в современной науке и медицине. В любом случае, мне опять в кавычках повезло».
Я на цыпочках дошла до своей палаты. Уличной одежды и обуви не было, они сдавались на хранение. В истерике я покидала вещи в сумку, надела джинсы, свитер, сунула телефон в карман. Меня продолжала бить нервная дрожь. «А если я не смогу отсюда выбраться? Ведь, скорее всего, место, где совершаются такие преступления, строго охраняется. А может быть, это садистская месть Василия Петровича? Нет, вряд ли, думаю, у него все-таки хватает других проблем, кроме как организовывать мне веселую жизнь. Впрочем, возможно у него плохо с головой и изощренные издевательства – его конек. Но стопроцентной уверенности в том, что это работа Куропатова, конечно, нет. Но что тогда происходит?! Некогда об этом думать». Я прошла по коридору, оглядываясь вокруг. Слава богу, медсестры на посту не было, видимо, она тоже отмечала праздник местного масштаба. Моя палата находилась на третьем этаже. На первом входная дверь ночью всегда закрыта. Я быстро спустилась по лестнице в цокольный этаж, где располагалось нечто вроде приемного покоя, выход был только там. В регистратуре за стеклянной стеной сидела накрашенная девушка в белом халате. Я смотрела с лестницы на нее. Напротив регистратуры была входная дверь с турникетом, возле которой сидел секьюрити. «Да, все-таки в бочке дегтя есть ложка меда. Для заведения, где творятся страшные беззакония, больница явно недостаточно хорошо охраняется. Но как я пройду мимо стража порядка?»
Я стояла на лестнице, которая вела с первого этажа в цокольный, прижавшись к стенке, чтобы охранник не мог меня видеть. Девушка говорила по мобильному минут десять. Наконец она ушла, надеюсь, поспать. Мое сердце колотилось, как у загнанного зайца. Вот также я волновалась, глядя на результаты анализов. Я долгое время не могла вылечиться от инфекций, это препятствовало беременности, и после полугода неуспешного лечения я стала очень нервной и находилась в состоянии перманентного расстройства, каждый новый анализ усиливал депрессию. Когда, наконец, болезнетворные микробы покинули мой бедный организм, мы стали активно пытаться завести ребенка. Как я волновалась, выполняя тесты на беременность, после дорогостоящей стимуляции овуляции! С течением времени это волнение из радостного становилось мучительным. Таким мучительным, будто ты ожидаешь список погибших пассажиров самолета, где летели все твои близкие люди. Новые и новые неудачи приводили в отчаяние. Моя нервная система была вконец измотана. Я зациклилась на беременности, как говорила психотерапевт, у меня «в мозгу образовалась патологическая доминанта». Мне надо было переключаться на что-то другое, но походы в кино, в театры, на выставки, вылазки за город мало радовали. И стало казаться, что жизнь проходит зря, я так виновата, не надо было пить одной в кафе, все было бы по-другому. Еще у меня появилась навязчивая идея, что Слава, который тоже хотел ребенка, в конце концов оставит меня, если я не смогу родить. Может, не зря говорят, что мысли материализуются.
Итак, я подошла к охраннику. Это был плотный, мрачный мужчина лет сорока с коротким ежиком темных волос, суровым лицом и шрамом под глазом.
– Как вы сюда попали? Почему вы не в палате? – строго спросил он и пронзил меня, как мечом, угрюмым, цепким взглядом.
– Понимаете, – начала быстро говорить я, – я уже чувствую себя хорошо, у меня маленькая дочь, ей совсем плохо, мне позвонили, нужно срочно ехать к ней.
– Я не могу вас отпустить, сейчас я позвоню дежурному врачу, он вас посмотрит.
– Нет, – ответила я и сжала его руку, – послушайте, вы должны мне помочь, со мной произошло несчастье.